Воздух выбивается из легких, губы раскрываются, хватая кислород. Я опускаю вилку на тарелку, так и не откусив ни кусочка. Почему он мне не сказал раньше? Зачем было так поступать с родной сестрой?!
— Ой, как здорово! — восхищается мама.
— Молодцы, — кивает папа и одобрительно хлопает сына по плечу, будто тот прошел важное испытание в жизни.
Олеся радостно улыбается, а Витя продолжает стоять и смотреть на меня сверху вниз. Он словно давит своим взглядом, подначивает сказать правду.
— Дорогие мои, я так рада! А какой срок? — интересуется мама.
— Семь недель. Мы решили рассказать, как я сдам все анализы, — отвечает Олеся.
Слова тонут, будто в тумане. Глаза застилают слёзы. Эмоции захлёстывают, и я не могу совладать с ними: подскакиваю на ноги, желая уйти, но брат останавливает, ухватив за руку.
— Ты не рада за нас? Ты скоро станешь тётей, Улька!
Эмоции душат меня, а губы начинают дрожать. Витя специально это сделал. Он провоцирует, чтобы я прямо сейчас рассказала о своём положении. Медвежья услуга, Вить, неужели сам не понимаешь? Такое ощущение, что он пытается разрушить меня окончательно, наказать за то, что залетела вот так…
— Поздравляю, — выдавливаю я сквозь зубы, выдёргиваю руку и делаю шаг в сторону, надеясь скрыться от обрушившихся новостей.
Нет, я правда рада, но заставлять меня?.. Мама с папой никогда не отреагирует так же на мою беременность. Я — первокурсница и не замужем. Мой ребенок не нужен своему отцу…
Слышу, как мама возмущается моему поведению, что я веду себя по-детски, будто бы ревную брата к его семье. Но это не так.
Я хочу скорее уйти и скрыться в своей комнате, но Витя бросает в спину:
— Может, и ты расскажешь?
Сказать, что я в шоке, — не сказать ничего. Меня начинает колотить. Я гневно сверкаю на брата взглядом. Совсем с ума сошёл? Головой ударился от счастья, что жена забеременела? Ну, спасибо, братец! Я думала, что ты — моя опора, а ты?.. Кто ты?!
Мама подходит ко мне и взволнованно смотрит.
— Милая, что случилось?
Она обнимает меня, а я задыхаюсь от слез. Выплёскиваю всю скопившуюся горечь, переходящую в рыдание, но вскоре успокаиваюсь. Мне не скрыться. Выхода нет.
— Я бе… бере… беременна.
Мама открывает рот и, шокированная, замирает. Я съеживаюсь, боясь услышать что-либо гневное или осуждающее. Слышу сзади радостный голос Олеси:
— Это же здорово! Родим почти в одно время!
Но её слова сменяются скрежетом зубов папы:
— Докатились! Приехали, мать его! Не такую я дочь растил… Не такую! — бормочет он, из-за чего мне становится только хуже.
Ноги становятся ватными, голова кружится.
Мне плюнули в душу все, кого я когда-либо любила.
— Ульяна, садись, расскажи всё, — поддерживает мама, и я возвращаюсь к столу.
Кошусь на Витю, давая понять, что пользы от его слов нет никакой. Чего добился-то? Радуется? Только все разрушил!
— Что за парень? — громогласно спрашивает папа и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Кто его родители? Почему ты ещё не познакомила его с нами?
Эти вопросы окончательно добивают. Я покачиваю головой и встаю на ноги, потому что больше не могу находиться здесь.
— Ребёнок только мой! У него не будет отца! И знакомить вас не с кем! — Я решаю разрубить этот узел одним махом. Не узнаю собственный взвинченный голос, противно режущий слух. — Простите, но я пойду! У меня учёба — нужно готовиться!
6. Глава 6. Захар
***
Я медленно плетусь к выходу из института, покачивая в руке папку с бумагами. Который день приходится приезжать по пустякам, словно я снова обучаюсь на бакалавриате. Слава Богу, что удалось, наконец, устаканить все серьезные вопросы насчет теоретической части магистерской диссертации. Повезло же с преподом — ничего не скажешь: другие нормально всё по электронке проверяют, а этому на бумаге подавай каждый раз и, как ткнёт носом в ошибки, исправляй, печатай снова и неси на проверку, чтобы он ещё нашёл какой-то о-очень серьёзный казус. В следующем же абзаце! Но я уже задолбался и могу, наконец, выдохнуть с облегчением, потому что остались только мелочи вроде грамматики и пунктуации. И так старался на опережение перепроверять, чтобы прикопаться было не к чему, но, видимо, не срослось.