- Элис!..

...И всё равно вздрогнула от неожиданности. И от мрачности его тона. Вскинула голову и посмотрела на герцога испуганно, так и держа руки на коленях, словно провинившаяся школьница.

Мы встретились взглядами… и его, по-грозовому серый, неожиданно чуть смягчился.

- Элис. – Повторил Морриган уже тише и даже как будто бережнее.

Я судорожно перевела дыхание. Сейчас, днём, так близко, я некстати заметила, что глаза у него не просто серые, а с чёрными крапинами и тёмным ободом по краю радужки. Красиво.

Герцог снова запнулся и замолчал. Мы так и сидели, не шевелясь, как мраморные садовые скульптуры. Глядя друг на друга. И между нами - мой дневник.

Отчитывать… сейчас точно будет отчитывать! Ругать за мои неуместные, глупые чувства, которые ему только мешают… Наверное, подбирает слова, как донести понятнее до наивной девочки, что она должна выкинуть вздор из головы.

Он в третий раз начал разговор – и слова прозвучали неожиданно мягко.

- Элис… запомните. Всякий дневник рано или поздно будет прочитан.

Я снова вздохнула, и кусая губы, ждала продолжения. Зачем он тянет? Почему не скажет всё сразу и не уйдёт? Продолжает сидеть рядом, продолжает мучать своей близостью и своим запахом, и этой мягкостью в голосе – такой неожиданной и непривычной.

- Именно поэтому, Элис, если вы не хотите повторения подобных… ситуаций, настоятельно рекомендую вам эту вещь порвать. – Глаза его блеснули жёстким блеском. –  Особенно… последнюю страницу.

Да, я была к этому готова. И всё равно – будто ледяной водой окатили.

Я вскочила, не обращая внимания на боль, которой прострелило ногу. Меня снова несло, и я ничего не могла с собой поделать. Повернулась к герцогу – я наконец-то, впервые была его выше.

- С чего вы решили вообще, Ваше сиятельство, что в моём дневнике написано о вас?!

Его взгляд потемнел. Герцог медленно поднялся, и я снова почувствовала себя крохотным и совсем не страшным котёнком, который такому тигру – на один укус.

- Тогда тем более порвите, - процедил Морриган сквозь зубы, нависая надо мной.

А потом не глядя раскрыл дневник, продолжая неотрывно прожигать взглядом меня, вырвал из него последнюю страницу резким движением, скомкал в кулаке ни в чём не повинную бумагу и отшвырнул прочь.

- Я… вы… да как вам не стыдно! – воскликнула я, глотая слёзы. Всю силу воли собрала, чтобы не разреветься. Только не перед этим бесчувственным чурбаном! – Что вам за дело до моих дневников?! Заведите себе собственный и рвите на здоровье!

Он ничего не ответил, молча сунул пострадавшую тетрадь мне в руки. Я прижала её к груди, как обиженного щенка. Ну что за человек этот герцог! Разве так можно?!

Несколько мгновений мы испепеляли друг друга взглядами, а потом он снова надел привычную маску ледяной невозмутимости. Отвернулся и… чуть выставил локоть.

- Пойдёмте в дом. Я вас провожу, обопритесь.

Я хотела фыркнуть и сказать что-нибудь… эдакое… но опомнилась только, когда обнаружила себя крепко вцепившейся в шоколадный рукав, обиженно сопящей и растерянной. Нога болела и впрямь нестерпимо – я ни за что бы не допрыгала одна.

- Покажите ногу врачу.

- Я… обязательно.

- И прекратите носиться сломя голову по аллеям, вам не три года.

- П-постараюсь.

Герцог остановился, и на пару шагов не отойдя ещё от скамейки.

- И… заберите уже свой чулок из травы.

В который раз за день мечтая провалиться сквозь землю, я отцепилась от Морригана. Долго шарила в путаных желтеющих зарослях у скамейки, с огромным трудом вспоминая, куда вообще подевала этот злосчастный чулок. Еле-еле нашла, украдкой свернула его в комок и сунула в карман, нашитый на юбку платья для всяких полезных мелочей. Нервно поправила сползающую с плеч шаль… Герцог всё ещё ждал меня на тропе, неподвижный будто кусок камня, и не уходил.