– Нет, дело не в этом, я…

– Говори прямо или разговор окончен.

– Хорошо, – Феликс собрался с мыслями. – Я, конечно, был бы рад стать участников вашего сурового мужицкого братства, но…

Он посмотрел на отца как можно печальнее и вздохнул как можно тягостнее, но отца это не проняло. Придётся говорить правду.

– Дело в том, что я понял на днях одну важную вещь. Я не хочу и не люблю сражаться, я…

– Издеваешься? – отец хмыкнул. – Ты прикончил конунга Эйрика Убийцу Машин! Я же тебя им в детстве пугал, когда ты себя плохо вёл.

– До сих пор помню, – Феликс улыбнулся. – Но дело не в этом. Вот смотришь на Каса, он в бою в своей стихии, а у меня руки трясутся, я молюсь, чтобы всё закончилось. Это настолько страшно, что…

– У всех нас бывает такое…

– Может быть, но вспоминая тот бой, мне кажется, что следующий точно станет для меня последним. Отрубят мне что-нибудь важное и…

– Для тебя важна только одна часть твоего тела, который ты думаешь. И это не голова. Смотри сюда.

Отец подошёл ближе и взял Феликса за руку.

– Вот смотри, твоя ладонь. Мягкая, как у благородной девицы. И посмотри на это.

Отец поднял свою ладонь, широкую, как лопата, и такую же твёрдую.

– Видишь? Это руки крестьянина. Я работал по хозяйству, едва мне исполнилось пять лет, просыпался, пока было ещё темно, и ложился, когда уже стемнело. У меня даже снов не было, так я уставал. Я целыми днями бросал коровье говно, копал землю, рубил дрова, работал на поле. Всё для того, чтобы не сдохнуть зимой от голода. Никаких сладостей и даже никакого мяса. А мой папаша в это время напивался до свиного визга и трахал моих сестёр. И вот когда мне исполнилось шестнадцать, я украл у него несколько монет, купил ржавый щербатый меч и стал наёмником. Потому что меч держать проще, чем лопату, а жизнь без единого просвета терять не жалко. Какой у меня титул?

– Барон, – сказал Феликс.

– Именно! Я получил этот титул у лорда Микаэля, когда он понял, что ему выгоднее держать вассала с гвардейской армией, чем тратиться на дорогих наёмников. А что ещё ты знаешь о моём титуле?

– Он не наследуется, – Феликс догадался, к чему ведёт отец.

– Именно. Ты наверняка думал, что будешь до самой смерти поживать в моём поместье и трахать сельских девок. Так вот, послушай, однажды я сдохну, а я уже немолод. Если ты не останешься другом с Кастиелем, поместье отберут. А с таки отношением к боям ты вряд ли останешься его другом. И куда ты пойдёшь? В деревню кидать говно и возделывать поля? Или вернёшься в ту жопу, из которой мы тогда с тобой едва выбрались?

Отец замолчал. Неприятно, когда он говорит так громко, но Феликс заслужил такую взбучку. Генерал Грайден вздохнул и вернулся за стол.

– Ты же понимаешь, что находиться в войске для тебя единственный способ чего-то добиться в жизни и не умереть с голода?

– Да. По крайней мере, кидать какашки до самой смерти я точно не хочу.

Феликс склонил голову, чувствуя, что сейчас ему вынесут приговор.

– Тогда спрашиваю тебя ещё раз, – сказал отец. – Ты согласен вступить в мой отряд? Раз и навсегда.

– Согласен, – сказал Грайден-младший. – Куда мне ещё деться?

– Вот именно. Теперь бегом к Гилберту. Учти, что парни у нас суровые и их уважение заслужить нелегко. Но если сумеешь этого добиться, они выйдут против самого Вечного, но не оставят тебя в беде. Мы никогда не бросаем своих.

– Я понял. А можно просьбу?

– Говори, – отец нахмурился.

– Ты поговоришь за меня с Касом? А то он рассердится и…

– Ты же сказал, что уже поговорил с ним, – отец покачал головой. – Думаю, для тебя не будет новостью, каким болваном я тебя считаю?