Мабелле подняла глаза на Булстрода, когда он приблизился к их столику.

– Добрый день, – сказала она с приветливой улыбкой. – Мне кажется, ты знаком с моим женихом, мистером Мургатройдом?

Булстрод зашатался:

– Твоим… что ты сказала?

– Мы помолвлены, – угрюмо сообщил мистер Мургатройд.

– Начиная с этого утра, – добавила Мабелле. – Точно в шесть минут двенадцатого мы обнаружили, что заключили друг друга в тесные объятия.

Булстрод попытался скрыть отчаяние.

– Надеюсь, вы будете очень счастливы, – сказал он.

– Черта с два! – отозвался мистер Мургатройд. – Не спорю, эта обормотка обрела надо мной таинственную власть, но, думается, будет по-честному поставить ее в известность здесь и сейчас – и перед свидетелем, – что меня воротит от самого ее вида.

– То же самое происходит и со мной, – сказала Мабелле. – В присутствии мистера Мургатройда я чувствую себя, как упомянутая поэтом Колдриджем женщина, что под луной к возлюбленному демону взывает, и одновременно меня пробирает дрожь отвращения перед жутким жиром, которым он мажет волосы.

– Лучшая помада для волос во всем Чикаго! – с некоторой сухостью сообщил мистер Мургатройд.

– Словно какое-то ужасное гипнотическое воздействие понуждает меня вопреки возражениям моего истинного «я» любить мистера Мургатройда.

– Удвой, сестренка, – сказал бутлегер. – Вот и со мной то же самое.

– Именно то, что я испытываю к моей невесте мисс Бутл.

– А ты помолвлен с этой марухой? – спросил мистер Мургатройд.

– Увы!

Эдвард Мургатройд побледнел и проглотил кусок бутерброда с сыром, не прожевав его хорошенько. На минуту-другую воцарилось молчание.

– Я все поняла! – воскликнула Мабелле. – Мы подпали под жуткие чары этого места. Как ты и сказал, Булстрод, когда хотел, чтобы я взяла для примера пару на плоту в Карибском море. Атмосфера на территории «Идеало-Зиззбаум» отравлена миазмами, которые губят всех, кто их вдыхает. И вот я дала слово выйти замуж за образину вроде мистера Мургатройда.

– А каково мне? – возмутился бутлегер. – Вы что, думаете, я только и мечтал, чтобы связаться с птахой, которая понятия не имеет о принципах крепления пива самогоном? Самая подходящая подруга жизни и помощница для человека моего призвания!

– А я? Я! – пылко вскричал Булстрод. – При взгляде на Женевьеву Бутл у меня пламень разливается по жилам, но при этом я ни на секунду не забываю, что в ее лице мы имеем одну из ярчайших ошибок Природы. Самая мысль о браке с ней ввергает меня в ужас. Не говоря уж о том, что я обожаю тебя, Мабелле, всеми фибрами моего существа.

– И я тебя обожаю, Булстрод!

– А я вот Женевьеву, – сказал мистер Мургатройд.

Вновь воцарилось молчание.

– Есть только один выход из этого нестерпимого положения, – сказала Мабелле. – Нам надо пойти к мистеру Шнелленхамеру и подать в отставку. Чуть мы выберемся из этой ядовитой трясины, как все встанет на свои места. Идемте поговорить с ним сейчас же!

Сейчас же они с мистером Шнелленхамером не поговорили. Это еще никому не удавалось. Но после двухчасового бдения в приемной их наконец допустили перед его очи. Они гуськом вошли в кабинет и изложили свое дело.

Просьба об отставке потрясла президента корпорации «Идеало-Зиззбаум» до мозга костей. Будь они казаками, заглянувшими к нему в кабинет для учинения там погрома, он не мог бы потрястись больше. Глаза у него выпучились, а нос повис, будто хобот слона, которому отказали в горстке арахиса.

– Это неосуществимо, – отрезал он, сунул руку в ящик своего стола, извлек пачку документов и со зловещей решительностью постучал по ним пальцами. – Вот контракты, подписанные вами по всем правилам, в которых вы обязуетесь оставаться в штате «Идеало-Зиззбаум» до завершения съемок фильма под названием «Глазированные грешники». Вы заглядывали в параг. шестой, где указываются меры наказания за нарушение такового? Нет-нет, не вздумайте его читать! – воскликнул он, когда Мабелле протянула руку к контрактам. – Вы перестанете спать по ночам. Но можете положиться на мое слово: это очень-очень особые меры. Мы уже сталкивались с попытками авторов сбежать от нас, а потому предприняли соответствующие шаги, чтобы обезопасить себя.