— Как сейчас? 

— Ну, минут через двенадцать. 

Меня затрясло. Отёк льдом и душем снять удалось, но синева по скуле разливалась. Мне меньше всего нужны его вопросы сейчас. Быстро нанесла увлажняющий крем. При прикосновениях кожа болела слегка. Следом тональный. Наношу и все время смотрю на время. Уж что, что, а краситься я умела, пришлось научиться. И прятать синяки приходилось уже… Консилер. Пудра. Даже время осталось, чтобы на голое тело платье натянуть. 

— Ничего не видно, — кивнула я своему отражению. 

Он приехал через десять минут. У меня волосы ещё влажные, босиком, потряхивает. Увидел меня, руки мне навстречу протянул. 

— Краси-и-и-вая, — сграбастал крепко-крепко, — моя…

Ладони на ягодицы положил и сжал крепко, до боли. Но он пусть делает больно, это правильная боль, её я согласна терпеть. Но Чабаш отстранился в глаза внимательно посмотрел. 

— Синяк? 

Сердце пропустило пару ударов. Я профессионально нанесла макияж, но он не в меру внимателен. 

— То происшествие, — печально улыбнулась я. — Ударилась во время аварии, говорить просто не стала. 

10. Глава 10

Давид

Я по синяку пальцем провел, почти невесомо, но Слава поморщилась от неприятных ощущений. 

— Больно?

Она кивнула, нехотя точно, и отстранилась от меня слегка. 

— Не думала, что заметишь, — улыбка снова появилась на ее губах, — но от тебя ничего не скрыть.

— Не скрыть, — согласно кивнул я, — все равно узнаю.

Стоим, друг на друга глядя, у Славки в вырезе платья грудь вздымается, что глаз не отвести. Я хочу ее, пиздец как, разглядываю жадно, сжимаю поддатливое тело своими руками. 

А она губы облизывает, язык скользит по ним, и от одного его движения кажется, что джинсы на мне лопнут скоро. 

— А хочешь, как ты любишь, сделаю?

Я кивнул. Слава по груди моей ладонью провела, слегка царапая ткань рубашки коготками и из объятий высвободилась.

Развернулась спиной, стройная, красивая, и пошла вперёд к столу, а я за ней следом.

Платье, как по щелчку, соскользнуло по ее гладкому телу вниз. Его Слава перешагнула, оставшись в одном белье. 

Черном. Высокие трусики, пояс, державший чулки. 

Когда успела только нарядиться для меня? Впрочем, та Слава, которую я знал, могла в таком виде и каждый день ходить. 

Она дошла до большого стола, обернулась на меня через плечо, а потом нагнулась, облокачиваясь о него.  

Так, что  теперь только задница в черных кружевах, притягивала мой взгляд. 

Я ещё выдержку хотел проявить, расстегивая мелкие пуговицы своей рубашки, но надолго меня не хватило. 

Штаны даже снимать не стал, лишь ремень расстегнул — больше ждать не мог.

А Славка, словно только то и чуя, призывно бедрами покачивала.

Я оттянул трусики в сторону, касаясь ее промежности. Она была уже влажной, горячей, и от одного этого прикосновения волна возбуждения затопила меня, в промежности заныло требовательно. Я погрузил в нее палец, затем второй, ощущая, какой Слава была тугой. 

Она подалась чуть назад, а потом плотно сжала мои пальцы. 

— Что ты делаешь со мной, девочка, — больше ждать я не мог, к черту все. Достал «резинку», надрывая зубами уголок упаковки, надел презерватив раскатывая его по члену. 

Руки были в смазке, я скользнул по ее ягодицам, раздвигая их в сторону и вошёл. 

На всю длину, с ума сходя от ощущений. Замер, позволяя ей привыкнуть к моему размеру, и начал плавно двигаться. 

Растягивая удовольствие, снова вспоминая, как это упоительно— трахать ее. 

Слава застонала, я наклонился вперёд, наматывая ее волосы на кулак и заставляя прогнуться, почти прижимая к себе. 

Мне нравилось трахать ее сзади, лапать за тугую, плотную грудь с темными сосками.