Возможно, он вешал мне лапшу на уши и говорил ровно то, что я хотела от него услышать, но проблемы надо решать по мере очередности, и проблема Эллиота Смита, несмотря на всю сложность наших с ним отношений, не входила даже в топ-3.

– Как продвигаются поиски?

– Увы, никак не продвигаются. Наши осведомители ничего не знают, наши аналитики не находят никаких закономерностей, никто из значимых фигур в последнее время не умирал от подозрительных сердечных приступов. Возможно, артефакт перешел в неактивную фазу, а мы знаем, что он может находиться в ней до десяти-пятнадцати лет.

– Или он попал в руки не к самому амбициозному человеку.

– Если кто-то и убивает людей с его помощью, то это обычные люди, смерти которых не привлекают много внимания, – сказал Эллиот. – А у нас нет ресурсов, чтобы под микроскопом рассматривать все происходящие в стране инфаркты. Ни у кого нет таких ресурсов.

– И что вы предлагаете?

– Ждать, – сказал Смит. – Рано или поздно эта штука всплывет на поверхность.

А может быть, и нет. Еще пару лет назад я даже не подозревала о ее существовании, потому что большую часть времени эта штука была активна за пределами страны. Если она снова пересечет границу, наши шансы ее найти устремятся к нулю. Соответственно, туда же отправятся шансы Кларка вернуться к нормальной жизни.

Черт побери, может быть, Блокнот уже за границей…

– Мы отследили весь путь Аманды от нашей штаб-квартиры до места ее последнего упокоения, – сказал Смит. – И не смогли подтвердить ни одного ее контакта, при котором она могла бы передать артефакт кому-то еще.

– Но это не значит, что такого контакта не было.

– Возможно, она просто оставила артефакт в каком-то заранее оговоренном месте, – сказал Смит. – Или выбросила его в окно, а вам попросту солгала.

– И сколько канав вы уже обыскали в рамках проверки этой теории?

– Много, – сказал Смит. – Но она двигалась не только вдоль канав. На ее пути был мост через реку, и течение уже доставило бы артефакт в океан, а у нас нет ресурсов, чтобы обыскать весь океан. Весьма вероятно, что Блокнот потерян безвозвратно, и мы никогда его не найдем.

– Сколько вы готовы на это поставить?

– Не больше пары долларов, – сказал он. – Когда подобного рода сюжетные артефакты всплывают на поверхность, они не тонут еще очень долгое время. Не думаю, что Черный Блокнот уже до конца сыграл свою роль.

– Здесь наши мнения совпадают, – сказала я. Я не сомневалась, что эта гадость всплывет, причем всплывет самым неприятным образом и в наиболее неподходящий момент. Обычно это именно так работает. – А какова ситуация в целом?

– Мы уже практически восстановились после прошлого инцидента, – сказал Смит. – Наблюдается небольшой кадровый голод, но это не критично, и я думаю, что проблема будет решена в течение нескольких месяцев.

– Надвигаются ли какие-нибудь кризисы, о которых мне следует знать в первую очередь?

– Нет, в рамках Города пока ничего серьезного, – сказал Смит. – В портовых районах набирает силу деструктивный культ, последователи которого работают над проектом, призванным пробудить древнее чудовище, спящее в морских глубинах, но мы пока не установили, возникло ли это движение спонтанно или следует какому-то сюжету. В любом случае, они еще очень далеко даже от постройки храма, и я не думаю, что в ближайшее время они доставят Городу серьезные проблемы.

– А если дело дойдет до человеческих жертвоприношений?

– Это в юрисдикции полиции Города, – сказал Смит.

– От дела разит Лавкрафтщиной, – заметила я.

– Да, определенно, во всем этом есть что-то…