– Насколько мне известно, с капитанами ведет переговоры Самюэль Кронер, – уточнил я.

– Да, вы правы, – согласился Ганс, но по тону его голоса я понял, что он согласен со мной лишь формально.

– Что-то не так? – поинтересовался я.

– Кронер – почитаемый командир, – начал говорить Ганс. – Легионеры третьего легиона, а также другие командиры уважают его. Я знаю, что вы, ваше сиятельство, тоже цените его…

– Так и есть, – кивнул я. – Самюэль Кронер доказал свою полезность.

– Все верно, – охотно подтвердил мои слова Ганс и тут же добавил: – Только вот он – всего лишь капитан. Проще говоря, они равны. Кроме того, Кронер – из третьего легиона. А эти капитаны – из пятого…

Дальше Ганс объяснять не стал, справедливо полагая, что я и так все понимаю.

И действительно, за последнее время я довольно многое успел узнать об армии Карла Третьего. Например, о том, что между легионами действительно существовало нешуточное соперничество за признание и предпочтение со стороны высших командующих и самого короля.

Оно проявлялось по-разному. В основном легионеры стремились доказать свою доблесть на поле боя и достичь любой ценой лучших результатов в военных кампаниях. Так легионы конкурировали за лучшие назначения и места дислокации.

Такое соперничество было не только результатом личных амбиций командиров легионов, но и следствием системы ценностей вестонского общества. Военные успехи и слава играли ключевую роль в закреплении высокого социального статуса, а также в успешной политической карьере. В этом я уже успел убедиться на собственном примере.

Однако следует отметить, что, несмотря на внутреннее соперничество, это не значило, что легионы не были способны к сотрудничеству и координированным действиям во время кампаний и битв. На поле боя они действовали, как единый организм.

– Полагаю, они хотят личной встречи со мной? – спросил я. – И попросили тебя выступить посредником?

– Все верно, ваше сиятельство, – хитро улыбнулся Ганс. – А взамен они поведали много интересного о делишках маркиза де Онжеса и его приближенных. Например, они рассказали о том, как после побега магов из цитадели, люди маркиза под покровом ночи вынесли из западной башни несколько тяжелых ящиков и бочек. Как вы помните, именно в западной башне и находится тот самый подвал, где у сапфировых была сокровищница.

– Вот как, – потер я подбородок. – И тебе уже известно, что в этих ящиках и бочках?

– Золотые и серебряные монеты, а также посуда и драгоценные камни, – проявил свою глубокую осведомленность Ганс Крауз.

– А где сейчас все это хранится?

– Загружено в фургоны его сиятельства маркиза де Онжеса, – понимая, к чему я веду, криво усмехнулся Ганс.

– Очень хорошо, – сказал я. – Передай капитанам, что я встречусь с ними.

– Да, ваше сиятельство, – склонил голову Крауз.

– Теперь я хочу услышать твои выводы.

– У меня было время подумать и присмотреться, – произнес он. – Полагаю, что вы были правы, ваше сиятельство. Настоящая сокровищница Сапфировой гильдии находится в другом месте. Теперь я понимаю, зачем вы приказали мне узнать, в каких местах, помимо крепости, бывали маги до побега. Вы помните то озеро с небольшим водопадом среди скал? От него еще тянется акведук в крепость.

– Да, помню.

– Я узнал, что маги часто медитировали на берегу этого озера. А страйкеры тем временем берегли их покой. Правда, мы проверили то место, но ничего особенного там не нашли.

– Хорошо, Ганс, – произнес я, когда Крауз замолчал. – Я доволен тобой. Продолжай собирать информацию.

Сказав это, я подал сигнал Гуннару, и тот подошел ко мне, держа в руках небольшой деревянный ларец, где хранились серебряные монеты для всяких непредвиденных платежей или поощрений.