Не успела Элен об этом подумать, как скрипнула дверь, ей голые ноги лизнул холодный сквозняк, а комнату заполнил преувеличенно добродушный голос Абрахама Аткинса.

– О, мисс Харт, надеюсь, я не заставил вас долго скучать? Иногда я веду себя, как последний плебей, недостойно гостеприимного хозяина. Прошу меня простить.

Голос Аткинса перемещался вместе со звуком его шагов. И вот он встал в изножье кровати, одетый всё так же, с тем же хитрым блеском в маленьких колючих глазках. Психиатр пригладил бородку и сказал:

– Ваш взгляд по-прежнему способен опалить без огня! Тут всё понятно без слов… Я понимаю, каково вам. Сочувствую. Но напоминаю, что мы вместе с вами служим более высокому делу. Не забывайте об этом, моя дорогая. Помните, я говорил, что вас пришли навестить? Радуйтесь, встреча с вашим старым другом сейчас произойдёт. Он уже за дверью, только и ждёт, чтобы войти…

Сердце Элен испуганно рванулось из груди, низ живота заледенел. Ну, ты сама этого хотела, дурёха… И чем тебе только не нравилось лежать тут себе, да спокойно поплёвывать в потолок?!

– Ещё хорошие для вас новости. На время свидания с вашим старым приятелем я верну вам способность двигаться. Конечно в пределах этого стола! Развязывать вас точно никто не будет. Но вы опять сможет шевелиться и говорить. Ваш друг особенно указывал на это обстоятельство. Думаю, вам будет, о чём потолковать!

Аткинс коротко рассмеялся. Лающий противный смех. Элен не спускала сузившихся глаз с его кадыка, поросшего коротенькими жёсткими тёмными волосками. С какой бы радостью она вцепилась ему в глотку. Ненависть на миг снова пересилила страх, заставляя девушку, не отрываясь, смотреть ему прямо в лицо.

– Ладно, не смею больше отнимать у вас время, – Абрахам на миг задержался у изголовья и ласково коснулся щеки Элен. – Растай.

И вышел из комнаты, оставив девушку в полном одиночестве. Растай. Она не сразу сообразила, что после того, как врач произнёс это слов, она вновь смогла двигаться. Ощутила все свои члены, снова вернула контроль над собственным телом.

Элен выгнулась дугой. Каждая мышца её измученного тела напряглась, каждая жилка отчаянно зазвенела. Зубы заскрипели, в глазах потемнело. Элен старалась. Очень старалась освободиться, но ремни только больно врезались в кожу рук и ног. Бесполезно! С таким же успехом она может попытаться просто взять и испариться.

В комнате вновь послышались шаги. Занятая борьбой, девушка даже не заметила, как невидимый посетитель вошёл внутрь. Элен тут же прекратила извиваться на столе, как червяк, посаженный на крючок. Спокойно, силы ей ещё понадобятся, если этот урод, неважно, кто он там, полезет к ней под рубашку. Лёгкой прогулки Элен ему ну никак не обещала!

Вошедший в комнату человек остался стоять в изголовье стола, по-прежнему невидимый для привязанной девушки. Пленница Мерсифэйт, конечно, могла изогнуться, запрокинуть голову и увидеть его. Но она не стало этого делать. Элен решила сохранить остатки достоинства, показать, что не боится его. И экономить силы. Вместо этого она презрительно сказала:

– Ну что же вы там стоите? Не видите, что я не могу пошевелиться? Пройдите так, чтобы и я вас увидела. Или вы боитесь меня даже беспомощную?

Раздался смешок. Просто короткий звук, выражающий крайнюю степень веселья её гостя. Он пошевелился. До девушки донесся шорох его одежды. И ещё она услышала его дыхание. Затаённое, спокойное, как у уверенного в себе хищника. И тут раздался его голос. Тихий и вкрадчивый.

– А ты ещё прекрасней, когда лежишь вот так, не в силах встать… Не подняться… Не сбежать. Беспомощная и желанная.