Пошлости так и летели, я чуть не расплакалась от такого обращения.

- Отпустите!!! Отпустите! Не трогайте своими граблями… Вы мерзкий… - Мужчина поворачивает меня спиной к себе, легко подавляя слабые сопротивления, и сдёргивает остатки юбки, прижимает меня животом к холодной стене и заставляет расставить ноги.

- Тс, Грейс. Нас может услышать вся деревня. Лично я не против, но что-то подсказывает мне, что ты не хочешь афишировать, как нам хорошо вместе. – Влажное дыхание щекочет кучерявые завитки волос на моей шее. - Давай так, я задаю вопросы, ты отвечаешь честно, окей?

Дёргаюсь, но он лишь крепче прижимает меня. Мужчина сильнее и вдвое больше.

- Начнём? – Рука сжимает грубо ягодицу, точно также как в самолёте. – За каждую ложь буду шлёпать по карамельной жопе.

Шлепок. Я дёргаюсь от стыда, обжигающего тело, и пускающее тепло, сменяющееся тягучим напряжением между ног. Как же унизительно!

- Сколько тебе лет? – Настойчивый вопрос.

- Восемнадцать. – Быстро отвечаю.

- Совсем маленькая. – Заключает хрипло. - Давно замужем?

- Давно… ай, два дня. – Как он мог угадать, что я вру?

- Ахренеть, так Вы в медовом месяце, голубки? Сколько раз трахалась с мужем? А? – Я сжимаю плотно губы, никогда не расскажу ему ничего на эту тему. Это глубоко личное. На меня обрушивается град из шлепков, мужчина наклоняется и кусает за ягодицу, поражая своей фантазией, Заключённый начинает скользить дальше к влажным складочкам под хлопковым трусикам, и я чувствую, что еще немного и он окажется у запретной точки.

- Ладно, ладно! – верещу, напоминая себе оголённый провод. – Один раз. Один в брачную ночь.

И, прости меня грешницу, Господи, но в брачную ночь я к своему стыду не была такой мокрой как в эту минуту.

- В рот брала?

- Конечно, мы целовались.

- Ух ты ж, дочка пастора, в каком подвале тебя держали? Спрашиваю, в рот его член брала?

- Фууу… нет конечно. – Даже представлять себе не хочу эту мерзость.

- Ладно, про анал не спрашиваю. – Заключённый смеётся. У меня уши свернулись в трубочку. Мужчина стал покрывать мою спину поцелуями, вынуждая стонать. Я не понимала, что со мной происходит и почему я так на него реагирую. - Ты у нас, значит, совсем ещё юная и не испорченная. Почти ребёнок. Будем портить тебя постепенно.

Мужские руки забрались под футболку, находя тут же грудь и сжимая её.

Я задохнулась, воздух набил лёгкие от резкого вздоха. У меня потемнело в глазах.

Шершавые ладони сжимали нежную грудь, вызывая хаос в голове.

- Покажешь мне свои чувствительные соски? – Из глаз брызнули слёзы, мужские пальцы касались горошинок, пуская по телу разряды тока. Я была в шаге от обморока. – Дай посмотреть… я всю ночь на них дрочил…

Я не врала про чувствительные соски, любое прикосновение к ним раззадоривало нервные окончания, пуская по телу волны сладкой дрожи.

Пользуясь моей отключкой, Заключенный задрал футболку и стал рассматривать мою грудь, мять её и щипать. Мужчина был груб, требователен. Никогда раньше никто не обходился так со мной, он просто играл с моей грудью как со своей игрушкой.

Я задрожала, чувствуя невидимый прочный трос, тянущий от соска к промежности, он стал дёргаться, заставляя содрогаться.

Тело пронзили иголки, и я стала извиваться, кусая губы и не контролируя ситуацию.

- Ммм… - Сладко протянула против воли.

- Ахренеть, Грейс… - Прохрипел Заключённый, прижимаясь ко мне теснее. – Какая ты чувствительная… девочка… Сладкая карамелька… кончила так сладко и быстро… Представь, как будет хорошо от моего члена?

Веки ещё подрагивали после судорог, я никак не могла прийти в себя, но чувствовала, как мужчина помогает себе разрядиться рукой. Одной он сжимал мою набухшую после оргазма грудь, а второй дрочил. У меня не было сил отстраниться от него, но я чувствовала себя грязной и падшей ниже никуда.