– Получилось, значит. Ну и ладненько.

Карлик сложил трубу и свистнул, но ворон не отозвался: он медленно и с удовольствием разорял гнездо коноплянки. Расклеванное тельце излишне суетливой пичуги валялось на траве.

Для этого голоса стены не были преградой. Он пролетал сквозь кирпич, метался по мастерской, плодил эхо, неожиданно живучее для столь скромного помещения, и заставлял сидящую передо мной женщину вздрагивать.

Она была бледна и угловата, смотрела исподлобья с опаской и вместе с тем с надеждой, но заговорить все не решалась. Я не торопил.

В конце концов, посетителей в мастерской было не так и много.

Точнее говоря, всего четверо за прошедшую неделю. Она – пятая. От нее пахнет улицей в худшем ее обличье. Вонь сточных вод, яд дыма, пропитавшего ее одежду, смрад немытого тела, вина и еще чего-то, невольно вгонявшего меня в краску.

Также, как я разглядывал ее, моя посетительница разглядывала меня. Потом она открыла рот, выдохнула и сказала:

– Вам ведь нужна кровь?

– Что простите?

– Кровь, – ее руки, до того спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулачки. – Вы вампир. Вам нужна кровь. Здесь купить негде и вы покупаете у мясника. Свиную. Он хвастался, что вы настолько глупы, чтоб переплачивать втрое.

Кажется, я понял, что именно мне предложат.

– Я готова давать свою. За такие же деньги.

– Нет.

– Я… я чистая! Поверьте! Я к врачу ходила…

…в прошлом году, если не позже. Врач слишком дорогое удовольствие для такой как она, а улица близко. Но она может не бояться – я не чувствую запаха болезни. Дело в другом.

– Пожалуйста. Мне очень нужны деньги. Дети. Мои дети голодают. И я тоже. Я старая, а он из дому выгнал… за что? Столько лет, а он выгнал. Так и сказал – уходи. А куда идти? Некуда…

Лучше слушать песню Персиваля, чем ее шепот. Я не хочу. Я не для того сюда приехал, чтобы решать ее проблемы. У меня своих хватает, и с каждым днем их все больше.

– Я сильная. Я могу дешевле, чем… я ходила на Блади-лейн, а мне сказали, что старая. Не старая даже, просто…

…просто в жизни так случается. Я знаю. Я слышал.

Два шиллинга – это немного. Может быть, ей хватит пока, а потом она что-нибудь придумает, что-то такое, что позволит ей не возвращаться сюда.

– С-спасибо, – она несколько секунд сидела, не решаясь коснуться денег, потом накрыла ладонью. – Что… что мне надо делать?

– Ничего. Я сам.

Нужная шкатулка стояла на одной из полок. Женщина, настороженно следившая за каждым моим движением, тихо ойкнула, увидев инструмент. Пожалуй, он и вправду выглядел несколько пугающе: узкие хищные полосы стали на ложе алого бархата.

– Не стоит бояться, я постараюсь сделать так, чтобы не было больно.

Кивнула. Протянула обе руки, предлагая выбрать.

– Левую, будьте добры.

Правая, с монетами, тотчас исчезла в складках юбки.

Смоченная эфиром ватка оставила на запястье бледный след. И вонь, разлившаяся по мастерской, заставила отступить.

Почти.

Теперь кубок. Старое серебро с прочернью узоров. Изнутри темное, как песий зев, снаружи почти нарядное.

Скальпель касается кожи. Расцветает алым порез. Дурманящий аромат, от которого рот наполняется слюной. Потеки и потоки. Глянцевое озерцо в серебряной купели.