– Пустячок, а приятно, – фыркнула Варя.

– Полагаю, наша гордость школы такому паблисити не обрадуется, – в предвкушении удовольствия потер руки Герасим.

– Баск, ты гений, – хлопнул его по могучему плечу Луна. – Как тебе удалось его так поймать?

– Кое-что умеем, – расплылся в улыбке Сеня.

– Коростелеву, конечно, такое не понравится, – нараспев произнесла Варя. – А вот другим даже очень.

– Еще бы! – горячо поддержал ее Иван, у которого были свои счеты с Английским клубом, а в частности и с Коростелевым.

– В общем-то, это случайная удача, – честно признался Баск. – Нас ведь всех тогда в зал загнали. Мне стало скучно. Вот я от нечего делать и щелкнул президиум. А уж зевнул этот тип абсолютно сам.

– Все равно ты молодец! – еще раз похвалили Сеню ребята.

– А вот наша дорогая Дятлова, – достал из конверта еще один снимок Баск.

Ребята засмеялись. Наташка, поднявшись на цыпочки и изогнувшись вопросительным знаком, подглядывала в щелку чуть приоткрытой двери, на которой отчетливо виднелась табличка: «Учительская».

– Я вообще не понимаю, как мне это удалось, – продолжал изумляться Сеня. – И главное, никак не вспомню когда.

– Р-ранний склер-роз, – изобразила собственного попугая Марго.

– Кстати, как у тебя этот парень? – Сеня в отличие от Каменного Муму был в прекрасных отношениях с Птичкой Божьей.

– Нормально, – улыбнулась Маргарита.

– Воюет с Мумушкой на полную катушку, – мигом облекла информацию в рифму Варя.

– Эх! – мечтательно посмотрел Баск на Герасима. – Надо бы еще для нашей газеты Муму с попугаем заснять. Обоих в профиль. Как две капли воды будут похожи.

– Ну уж нет! – заорал Герасим. – Чтобы я когда-нибудь стал сниматься с этой недожаренной курицей?

– Интересно у тебя, Герка, получается, – вмешался Иван. – Значит, Наташку с учительской можно, а тебя с Птичкой Божьей нельзя?

– Наташка – это школьная тематика и к тому же смешно, – принялся защищаться Муму. – А я с попугаем... Во-первых, ничего остроумного, а во-вторых, не имеет отношения к жизни нашей «Пирамиды».

– Как это не имеет? – звонко расхохоталась Варя. – Ты же, Мумушечка, неотъемлемая часть жизни «Пирамиды».

– Соглашайся, Герка, – Баска все сильней увлекал замысел. – Отличный снимок выйдет. Я уж постараюсь.

– Знаю, как ты постараешься, – проворчал Муму. – Потом надо мной вся школа ржать будет.

– По-моему, мы для того газету и делаем, – резонно заметил Сеня.

Герасим, надувшись, молчал. Признаться, что он не хочет насмешек, было глупо. Но и идея Баска его не радовала. Все-таки взяв верх над эмоциями, Муму с кислой улыбкой выдавил из себя:

– Ладно. Снимай, если выйдет.

– Другое дело, – обрадовался Сеня.

А Муму с надеждой подумал: «Может, еще Птичка Божья сниматься не захочет. Или места в газете для этой моей фотографии не останется».

– Ну, Баск, что у тебя еще там в конверте? – поспешил перевести разговор он.

– Этот, – Сеня начал, не торопясь, вытягивать из конверта снимок, – вообще прошлогодний. Но, по-моему, получилось отпадно.

Друзья смотрели. На первом плане Баск запечатлел их классную руководительницу Ольгу Борисовну Пантюшенкову. Стоя посреди кабинета литературы, она что-то рассказывала своим питомцам. От всего ее облика веяло вдохновением и увлеченностью. Из-за спины Ольги Борисовны выглядывал Юрка Чичелин. Состроив кому-то уморительную физиономию, он одновременно двумя пальцами изобразил рожки над головою учительницы.

– Ну, Чича, дает! – восхитился Иван, который пришел в «Пирамиду» только в этом году.

– Главное, что потом было, – предался воспоминаниям Муму. – Ольга вдруг обернулась, а Чича, лопух, не успел вовремя среагировать.