– А, может, и правда они теперь там вместо нас? – оптимистично спросила Настя, с удовольствием попивая молочный напиток.

– Непонятно только, зачем это всё… Отец первые дни вообще сам не свой был. А теперь даже доволен. Андрей мечтает тут остаться навсегда, – вздохнула Ольга Александровна. – Ему всё нравится. А как тут жить? Ни мобильных телефонов, ни интернета. Нет, конечно, это годы моего детства, но когда привыкаешь жить в более прогрессивные времена, то тут уже тяжело.

– Мам, я, кажется, знаю, почему так получилось, и зачем, – начала Настя.

Женщина подняла на дочь удивлённые глаза.

– Это из-за меня. Точнее, не совсем из-за меня, но…

Она поведала матери всю историю с найденными в подземелье Дворца культуры останками и фарфоровой статуэткой балерины. Под конец рассказа Анастасию осенила мысль, что та девушка, вместо которой она здесь, теперь, наверное, учится в её группе в медицинском. Не позавидуешь бедняжке.

– Перенести в прошлое целую семью, чтобы спасти одного человека? – с сомнением спросила Ольга Александровна.

– Значит, этот человек того стоит.

– Всё это очень странно, доченька… Разве можно вот так просто оказаться в прошлом? И тут тебе сразу и квартира, и работа, и учёба… Так не бывает. Что-то здесь не чисто. Мистика. Неужели это всё из-за мёртвой девушки, найденной во Дворце культуры? Вдруг та статуэтка, что ты принесла домой – проклятая? Ужас. Надо в церковь сходить, батюшке рассказать.

Мать, наверное, перекрестилась бы, не находись они в людном месте. Настя никогда не замечала за ней особой набожности или суеверности. Кажется, они с отцом восприняли попадание в прошлое гораздо спокойнее.

– Может быть, в том, что с нами случилось, замешаны высшие силы? Вдруг на нас возложена какая-то миссия? А может, это шанс, который нам дан, чтобы что-то исправить? Выбрать новый путь? – не очень уверенно спросила Настя. – Ведь то, что мы попали сюда все вместе – это уже хороший знак. Нас не разлучили. Мы остались в своих телах, со своими именами. Бабушка здесь, живая и ещё совсем молодая, мы можем её найти. И дед. И ещё ты можешь посмотреть на себя маленькую.

– Не хочу, – Ольга Александровна резко передёрнула плечами, показывая своё категорическое нежелание принимать случившееся.

– Тебе так не нравится жизнь в СССР?

– Не знаю. Не то, чтобы не нравится. Но зачем возвращаться в то, что уже прожито? Много хорошего было, не спорю. Но и плохое никто не отменял. Например, вот эта манера совать носы в чужие жизни… Какое право имеет коллектив на работе или соседи по дому что-то там обсуждать, критиковать? Когда я была маленькая, по соседству с нами жил мальчик-мулат Серёжа. Так вот, когда его мама сошлась с чернокожим парнем и родила от него этого Сергея, её чуть ли не проклинали, и на дверь ей плевали, и не здоровались. Разве так можно? Кому вообще какое дело до её личной жизни?

– Кошмар, – согласилась Настя.

Ольга Александровна с нежностью посмотрела на неё.

– Доченька, может, ты к нам переберёшься?

– Нет, мам. Слишком далеко, а у нас очень строго с дисциплиной и репетиции постановки, в которой я вроде как участвую, могут назначить на раннее утро. Многие местные живут в общаге, потому что так удобнее.

– А ещё потому, что там полная свобода от родительского контроля, – с пониманием улыбнулась женщина. – Тебе, наверное, очень тяжело. Ты же не балерина.

– Нормально, мам, я окончила специализированную спортшколу олимпийского резерва. Мне не может быть тяжело.

– А твоя мечта стать врачом…

– У меня теперь другая мечта, – заявила Настя.