Кстати, спали мы не вдвоём, а втроём. Персик, которого с большим трудом удалось выгнать из гостевой спальни, тарахтел и мурчал всю ночь, устроившись между нами.

И всё-таки какая у него странная реакция на чужака. Обычно он не проявляет инициативы для знакомства с посторонними. И уж точно не стремится с ними подружиться. Вчера же я наблюдала совсем иную картину. Мой хвостатый, не отличающийся особой активностью в повседневной жизни, разгонялся, скакал как конь, нападая на парня, и настырно его донимал, абсолютно не реагируя на мои замечания и призывы к совести.

Чего с ним приключилось? Не знаю. Как с ума сошёл, превратившись из тучного аморфного кошары в игривого котёнка, возжелавшего кусаться и царапаться.

Встаю. Осторожно перелезаю через Храпунцель так, чтобы не задеть. Босые ноги касаются холодного пола, и я, поёжившись, непроизвольно вздрагиваю от холода. Отыскав глазами свои пушистые тапки, скорее в них ныряю, чтобы согреться. Потянувшись, подхожу к окну и выглядываю во двор, чуточку отодвинув занавеску в сторону.

– Привет, террорист, – поглаживаю по тыковке кота, вальяжно развалившегося на подоконнике. – Видел, какая красотища! Всё в снегу! – шепчу я тихо, дабы не разбудить Сеньку.

Обязательно надо подбить её на игру в снежки. Да и слепить снеговика хотелось бы. Здоровенного такого, добротного. Количество снега точно позволяет.

Целую Персика в мохнатую усатую моську. Он, недовольно мявкнув, тут же подрывается с подоконника и спрыгивает вниз. Задёрнув штору, бросаю взгляд на настенные часы.

Девять.

Вот это я поспала!

Пока все дрыхнут, не мешало бы домыть посуду, но сначала, пожалуй, стоит отправиться в ванную.

Зевнув, выхожу из комнаты. Персик тут же проносится мимо, ракетой полетев на кухню. Мне приходится пойти за ним следом. Котэ стопроцентно настроен на завтрак, а практика показала, что если его желание проигнорировать, он начнёт вести себя очень громко, чтобы привлечь внимание. Например, начнёт стучать лапой по миске, требуя воды. Он так частенько делает, чем изрядно раздражает деда.

Хм… Кстати, а где дедушка?

Ни в зале, ни на кухне его нет. Осмотревшись, замечаю на столе записку.

«У Егорыча. Скоро буду. Холодец никому без меня не жрать!» – гласит она.

Закидываю записку на холодильник. Есть у меня привычка их коллекционировать. Дед иногда такие забавные строчки пишет…

«Рожаем у Ефремовны» (Речь шла о её беременной козе).

«Пошёл делать мозги бюрократам» (Ходил ругаться в управление).

«Отправился платить дань» (Оплачивать услуги ЖКХ).

«Уплыли искать русалку» (На рыбалке).

«Развлекаюсь с друзьями Чиполлино» (Работает в огороде).

Наливаю Персику воды и кормлю его курицей, пока дед не видит сие вопиющее безрассудство.

Убедившись в сытости питомца, принимаюсь за мытьё посуды. Её вроде как немного, но эта горка прям глаза мне мозолит. Люблю во всём чистоту. Дедушка с самого детства к ней меня приучал. Вечно пугал меня тем, что за девочками-грязнулями приходит Мойдодыр. Я его боялась почему-то, а деду беспрекословно верила, вот и следила за порядком в доме.

Заканчиваю с посудой, прибираюсь на кухне и с чувством выполненного долга направляюсь туда, куда изначально держала курс.

Лежать в ванне – абсолютно не моё. Я делаю это крайне редко, и то, когда скажем, есть определённое настроение. То ли дело душ! Быстро, удобно, а как бодрит! Сплошные плюсы и отсутствие минусов.

Раздеваюсь, стаскивая пижаму. Кладу её на нашу старенькую стиральную машинку, сломавшуюся пару недель назад.

Мастер обещал прийти после десятого января и вынести свой вердикт: окончательно машинка умерла или ещё поживёт какой-то срок после ремонта. Хотелось бы, конечно, услышать второе, а там уж как получится. Придётся принять любой исход. Одно понятно: без стиральной машинки очень тяжко. Стирать руками – тот ещё труд. И если раньше мы были привыкшие к этому, то сейчас, разбалованные, благодаря технике, не очень жаждем вернуться в те времена…