– Многие так считают.

– Я слышал, что некоторые такого рода терапевтические методы довольно жесткие.

– Не в нашем случае, – ответил Меллери. – Наш метод очень щадящий. Наше любимое местоимение – «мы». Мы говорим про «наши» неудачи, страхи и ограничения. Мы ни на кого не показываем пальцем и никого не критикуем. Мы считаем, что критика лишь укрепляет сопротивление переменам. Если ты почитаешь какую-нибудь из моих книг, наша философия станет тебе понятнее.

– Я просто подумал, что наверняка порой у вас случается что-то, не предусмотренное этой философией.

– У нас слово не расходится с делом.

– То есть вообще никаких конфликтов?

– Почему тебя это так волнует?

– Я задался вопросом, не мог ли ты ненароком устроить кому-нибудь такое потрясение основ, что человек захотел дать тебе сдачи.

– Наш подход редко вызывает агрессию. Кроме того, кем бы ни был мой загадочный корреспондент, он явно относится к жизни, которую я вел задолго до основания института.

– Может, да, а может, и нет.

Меллери неуверенно нахмурился.

– Он упоминает времена, когда я пил, и ссылается на что-то, что я сделал спьяну. Следовательно, к институту это отношения не имеет.

– С другой стороны, это мог быть человек, который знает тебя нынешнего и прочел про пьянки в твоих книжках, а теперь использует эту информацию, чтобы тебя запугать.

Меллери задумался. В комнату зашла девушка с умными зелеными глазами и рыжими волосами, собранными в хвост.

– Простите за беспокойство. Но вам тут звонили.

Она протянула Меллери несколько розовых листов с записками. По его удивленному лицу Гурни понял, что его не часто отвлекают таким образом.

– Я подумала, – сказала девушка, многозначительно подняв бровь, – что вам может быть интересна верхняя записка.

Меллери прочел ее дважды, затем наклонился и через стол протянул записку Гурни, который также прочел ее дважды.

В поле «Кому» значилось: мистеру Меллери.

В поле «От кого» значилось: Х. Арибда.

В поле сообщения были следующие строчки:

Гурни спросил у девушки, она ли приняла сообщение. Она вопросительно посмотрела на Меллери.

Он сказал:

– Простите, я должен был вас друг другу представить. Сью, это мой старый добрый друг Дэйв Гурни. Дэйв, это Сьюзан Макнил, моя замечательная помощница.

– Приятно познакомиться, Сьюзан.

Она вежливо улыбнулась и сказала:

– Да, сообщение приняла я.

– Звонил мужчина или женщина?

Она задумалась.

– Странно, что вы спросили. Я сперва подумала, что это мужчина с высоким голосом. А потом уже была не так уверена. Голос все время менялся.

– Каким образом?

– Сначала казалось, что это мужчина, который пытается говорить женским голосом, а потом я подумала, что, может быть, наоборот – женщина пытается выдать себя за мужчину. Что-то в нем было неестественное, что-то не то.

– Любопытно, – сказал Гурни. – Еще один вопрос – вы записали все, что этот человек сказал?

Она снова задумалась.

– Не совсем понимаю вас.

– Мне показалось, – сказал он, указывая на записку, – что это сообщение вам тщательно продиктовали, вплоть до переносов строк.

– Так и было.

– Значит, он должен был сказать, что расстановка строк важна и что записывать надо ровно так, как он диктует.

– А, теперь поняла. Да, он говорил мне, когда писать с новой строки.

– Он говорил еще что-нибудь, что здесь не записано?

– Да, вообще-то говорил. Перед тем как повесить трубку, он уточнил, работаю ли я в институте на мистера Меллери. Я сказала, что да. Тогда он сказал: «Возможно, вам следует поискать новую работу. Я слышал, что духовное обновление – нынче бизнес убыточный». И засмеялся, как будто удачно пошутил. Потом он попросил немедленно доставить сообщение мистеру Меллери. Так что я сразу принесла его сюда. – Она с беспокойством взглянула на Меллери. – Надеюсь, я правильно сделала.