Мы так и сделали. Я запер дверь снаружи – замок у нас большой, висячий, его издалека видно – и забрался через чердак в комнату.

Мы задули свечу и улеглись на свои надувные матрасы. И долго молчали, раздумывая. А потом Алешка сонно пробормотал:

– Не забыть бы завтра ухи от песка отряхнуть.

Про «ухи» мы, конечно, забыли. Да к тому же и заспались. Проснулись от тревожных голосов наших родителей за дверью.

– И куда они умелись? – говорила мама.

– Где-нибудь в гостях, – отвечал папа. – Завтракают. После обеда явятся.

– Когда придут, я им уши надеру, – пообещала мама.

– Очень кстати, – сказал Алешка, – они у меня все в песке.

– Отец, – сказала мама, – мне Алешкин голос послышался. Где-то вдали.

– Мне тоже, – сказал папа неуверенно. – Мать, они, наверное, в большом доме, решили там заночевать. Для разнообразия.

– Ты какое ухо выбираешь? – спросила мама. – Для разнообразия. – И сказала громко: – А ну-ка живо на двор!

Я отворил окно и отдал папе ключ. А Лешка жалобно проговорил:

– Нас кто-то запер. Какой-то нехороший человек. Ночной такой. Кажется, с подводной лодки.

Родители нас отперли, вошли, поставили на пол сумки с продуктами и спросили:

– Ну, показывайте. Где она?

– Кто? – спросили мы.

– Подводная лодка.

Мы изумились – неужели непонятно?

– Она уплыла.

– Да, – сказала мама с улыбкой, – она нам встретилась на шоссе. Голубая такая, да?

– Нет, – Алешка покачал головой, – бледно-розовая.

– Ну, значит, это была другая.

– Так. – Папа сел за стол и строго сказал: – Вранье закончилось. В чем дело?

Мы рассказали. Алешка добавил про кольцо наручников на руке ночного гостя. Папа нахмурился. И тут же позвонил нашему участковому:

– Доброе утро, Иван Степаныч. Спасибо, все хорошо. А у вас? Никаких ЧП? Никто из задержанных не сбежал ночью из-под стражи? Да нет, ничего, я разберусь. Обязательно. Будь здрав. – Папа легонько постучал мобильником по столу, задумался.

– Что там, отец? – спросила мама.

– Да пока ничего, все спокойно.

– Ну, а лодка-то куда делась?

– Тебе же ребята сказали: уплыла. Бледно-розовая такая. С голубым верхом. – Он встал. – Ладно, займемся делом.

Мы перетащили сумки в большой дом и стали разбирать продукты. Что-то вкусненькое мама выложила на стол, а все остальное убрала в холодильник.

– Вот, – с удовлетворением сказал Алешка, – теперь он доволен.

– Кто? – удивилась мама.

– Холодильник. Слышишь, как урчит? А когда он пустой, он совсем не так урчит. Он дребезжит от голода.

Такая привычка – одушевлять предметы – осталась у Алешки с самого раннего детства. Помню, он тогда даже как-то спросил:

– А когда хлеб кусают, ему больно?

– Смотря кто кусает, – сказал папа.

Мы позавтракали хорошими бутербродами, и Лешка умелся во двор – его басовито вызвал соскучившийся за ночь Рекс.

А папа мне сказал:

– Мне этот ваш гость с подлодки что-то не понравился, я им займусь. А ты за Алешкой приглядывай.

Мама посмотрела в окно и сказала:

– Надо бы его подстричь.

– Его сначала отловить надо, – сказал я. Алешка дико не любит стричься. «У меня потом три дня спина чешется», – говорит он.

– Ничего, – сказала мама. – Приманим чем-нибудь.

Подводной лодкой, например.

Следующее утро было выходным. И папа остался на даче.

После завтрака мама оторвала очередной листок календаря.

– Так… Дело к осени. – Разочарованно посмотрела на оборотную сторону – кроссворда нет – и что-то там стала читать. А папа взял косу и вышел на улицу.

– Я это буйство прекращаю. – И он показал рукой на разросшуюся траву.

У нас классный участок. Никаких огородов, никаких теплиц – одна сплошная дикая природа и одна клубничная грядка. Трава – по пояс, грибы – до колен, березы – до неба. Они так хорошо шумят в ветреную погоду, шелестят под дождем и так славно затихают под луной. На самой большой и старой березе – скворечник. Это у нас такое общежитие. Скворцы быстренько выводят и выкармливают своих птенцов и уводят их тусоваться в рощу. А освободившуюся жилплощадь занимают полевки – симпатичные такие мышки. И на ближайшей ветке тут же пристраивается соседская ворона Клара – в надежде поживиться вкусненьким мышонком. Алешка давно бы «снял» ее своей рогаткой, но он ее (ворону) уважает – прошлым летом она помогла ему раскрыть злостное преступление.