– Анна, надеюсь, в офисе ты ходишь в не настолько вульгарном виде? Иначе никакие потуги Сёмушки не удержат нашу фирму на плаву.

Нашу фирму… миленько… Маман Татьяна уже всё присвоила.

– Не переживайте, пирсинг в животе я никому кроме мужа не демонстрирую.

…

– Ты только не обижайся, Аннушка, но я могу одолжить тебе несколько нарядов, ну, чтобы ты могла ориентироваться на правильные вещи, когда будешь тратить деньги из семейного бюджета.

Ах ты ж… стерва меркантильная.

– Боюсь, что люрекс и бархат меня будут полнить. Но я найду, куда их пристроить.

…

– Анна, ты, конечно, и так уже не молодая, но вот эти глаза, как у панды, тебя ужасно старят. Может, умоешься?

Мегера завистливая.

– К сожалению, не выйдет. Это новый вид татуажа. Смоется сам через три месяца, – несу чушь, только бы не молчать, глядя в наглые зеньки «родственницы».

…

– Анна, я заметила, ты не пьешь? Неужели нам ждать внука?

– Нет, я сегодня за рулем.

– Снова твои придумки про таксистов. Сходи к врачам, пусть помогут с головой. И заодно проверься по-женски… Ну, это же ненормально – три года пустоцветом прозябать.

Мерзкая гадюка, сцеживающая яд…

Обязательно побегу рожать, как только разведусь. Ага!

….

И, как вишенка на торте, к гостям, но так, чтобы слышала и я:

– Сёмушка, умничка мой, нам с отцом подарок сделал – путевки купил на целый месяц заграницу. А от невестки… даже открытки не дождалась… И так каждый раз… каждый раз…

Я спокойная.

Я спокойная!

Я спокойная!!!

А вечером подвыпивший супруг, науськанный мамашей, что жена его не любит и не ценит, предпринимает попытку заделать мне ребенка.

– Нюшка, мама права, иди ко мне.

– Сём, ты не трезвый. Давай не сегодня, – отмахиваюсь и тянусь за планшетом.

Но стоит только отвернуться, как Кобаль изворачивается и подминает меня под себя.

– Не дразни. Ждать твоей милости я не буду, – тянет за пояс халата и сдергивает тот с меня.

– Сёма!!!

– Рано, милая, погоди. Сейчас мы оба… покричим, – обещает супруг, силой раздвигая мне ноги.

– Что ты делаешь, Сёма?! – пытаюсь выкрутиться, но судя по его реакции, только раззадориваю сильнее. – Прекрати!!

Муж лишь усмехается и крепче сжимает мои запястья. Наклоняется, пытаясь поцеловать, но наткнувшись на мои стиснутые зубы, чуть отстраняется:

– Хочешь больно?

Его шепот дрожью проходит вдоль позвоночника. Вот только звучит в нем пугающее предвкушение.

– Пусти!!! – рычу, пытаясь извернуться и сбежать.

…

В эту ночь все происходит не так, как всегда. Кобаль словно использует меня по назначению, не особо считаясь с желаниями и мнением. Ощущение от происходящего не только не возбуждает, а вызывает оторопь.

Понимает ли супруг, что делает? Или это играет в крови алкоголь?

Уверена – понимает. Не может не понимать!

Он меня ломает и собирает обратно. Как неживую куклу. Да, вначале пытается довести до оргазма, а когда улавливает, что не может, наслаждается в одиночку.

Это не просто ранит. Лупит наотмашь.

Сила мужчины против слабости женщины.

После всего я еще долго лежу, глядя в темную пустоту, и не знаю, что делать. Случившееся растаптывает моё самолюбие. Иначе как насилием назвать происходящее не поворачивается язык. А мысли, бешеными белками бегают от вопроса: «Куда подевался мой добрый и понимающий супруг?» до: «Развод неминуем в любом случае».

9. Глава 8

– Вот же сволота!

– Жанн…

– Говнюк навозный!

– Жаннусик…

– Козел безрогий!

– Рыкова!

– Мерзавец! Подлец! Смерд безрогий!

– Безрогий уже был, – хмыкаю и делаю большой глоток красного сухого из уже полупустого бокала. Второго за вечер.

Мы сидим с Жанетт на кухне в ее трешке, доставшейся от родного отца, той самой квартире, которая не дает покоя ее мамашке и сводной сестрице, и наслаждаемся тем, что перемываем кости «моей» родне.