Время для меня становится просто резиновым. Я сижу как на иголках, иногда ловлю взгляд Леси, который будто говорит мне: «Молчи». К вечеру уже совершенно невыносимо. Меня будто душит что-то в этом доме. Никому не говоря ни слова, подрываюсь с дивана, сбросив с себя руки мужа, и выхожу на улицу.

— Аня, — Слава выходит следом.

— Я здесь, — не оборачиваясь, говорю из-за ствола старой яблони.

Лавочку от снега не стала чистить, а стоять тяжело. Все тело будто налито свинцом. Поэтому прислонилась к дереву, чтобы удержаться на ногах.

— Вот поэтому, Ань, я тебе ничего и не сказал, — муж, взяв меня за плечи, заглядывает в глаза. — Я отнёсся к этому как к консультации клиента, хотя тоже не одобряю поступок Леси. А ты места себе не находишь, как только узнала.

— Давай уедем, — прошу я. — Завтра с самого утра.

— О, голубки, вот вы где! — слышу голос сестры. — Как подростки, честное слово, — смеётся она. — Не целуйтесь на морозе, а то губы потрескаются.

— Лесь, ты что-то хотела? — спрашивает Слава, пропуская шутки мимо ушей.

— Да, хотела, — не ходит вокруг да около. — Мне тут позвонили, завтра срочно нужно быть с городе. Не подбросишь меня?

— А тех денег, которые получила в качестве отступных, не хватит на такси? — интересуюсь я, не скрывая своего отношения ко всему, что творит Олеся.

Она понимает, что разыгрывать из себя черт пойми кого здесь не перед кем. Подходит ближе, и в ее голосе уже нет наигранной радости.

— Я понимаю, систер, что ты та ещё моралистка, но не надо на меня нападать, — вот и показывает она свое истинное лицо. — Я поступила так, как посчитала нужным. Что бы я делала одна с ребенком здесь? Без работы, без денег. Хорошо быть правильной, когда рядом с тобой такой мужчина, — кивает на Славу, — и ты в ус не дуешь. Так что не надо, Анют, делать из меня какого-то монстра. Зря я вообще…

— Так, хватит! — не даёт Лесе договорить Слава.

А вот мне очень даже интересно, я бы послушала. Обычно в таком состоянии человек может сболтнуть лишнего. Может, этого мой муж и опасался, поэтому прервал?

— Ты так говоришь, как будто мне должно быть стыдно перед тобой за то, что у меня такой муж. Помнишь, что ты мне сказала в день нашей свадьбы? — спрашиваю я.

— Аня! — снова пытается Слава задушить в зародыше назревающий скандал.

А вот я говорю, и мне становится легче. Будто изнутри уходит тяжесть. Наверное, это все невысказанные слова, которые я проглатывала, а надо было произносить.

— Что Аня? — поворачиваюсь к мужу.

— Зачем о чем-то вспоминать, что было много лет назад? — не понимает Слава. — Вы бы ещё вспомнили куклу, которую в детстве не поделили?

Леся, запрокинув голову, громко смеётся. И что ее так развеселило?

— А что, Ань, давай. Хотя ты на меня второй день так смотришь, что твои взгляды красноречивее любых слов. Что, появилась трещинка, да? В ком сомневаешься? В себе?

— Леся! — Слава уже почти рычит на сестрицу.

— Все, — неожиданно слушается она его и поднимает руки.

— Что вы раскричались на весь двор? — появляется на крыльце бабуля. — Ругаетесь, что ли?

— Нет, Галина Федоровна, — первым берет себя в руки муж. — Немного повспоминали.

Ага, о неподеленных куклах. Но вопрос так и остаётся открытым: только ли кукол мы делили?

20. Глава 20

Удивительно, но на следующий день с самого утра Леська уезжает. Слышу, как вызывает такси, а потом звонит какой-то Светлане и говорит, что планы изменились.

Я делаю вид, что сплю, потому что после вчерашнего разговора не хочу сталкиваться с сестрой. Бабуля тоже поднимается и провожает Лесю.