— Значит, так, — Слава повышает голос. — Я в этом участвовать не буду. И больше мы разговаривать об этом не будем. Твое право говорить родственникам, я промолчу.

— И что я скажу? У меня есть сын, но я оставила его с бывшим мужем, который на самом деле не его родной отец? Да Анька первая начнет причитать, а бабулю инфаркт хватит. Вот если бы родной отец…

И все. Смотрю на свой телефон — батарея села. А сдвинуться с места не могу.

У Леси есть ребенок — раз.

Она убедила бывшего мужа, что ребенок его — два.

И она хочет ещё поиметь денег со своего норвежца — три.

«Вот если бы родной отец…»

Вспоминаю последние слова сестры и боюсь предположить худшее. А если Слава и Леся встречались ещё до ее отъезда в Норвегию? Не зря же на нашей свадьбе было столько громких слов.

19. Глава 19

Наверное, если бы я верила в какие-то высшие силы, то подумала бы, что вселенная посылает мне какие-то знаки. Только почему-то все не особо на поверхности. Вот услышь я, что Олеся и Слава договариваются о встрече где-то, признаются друг другу в чувствах или обсуждают, как им было хорошо вместе, тогда бы вопросов не осталось.

А так… Только мои подозрения, слова, которые можно отнести к чему угодно. И что мне со всем этим делать? Что и кому предъявить?

Я так и стою во дворе, сжимая в замёрзшей руке телефон, пока не слышу смех Леси. Сестра замечает меня.

— Ой, Анют, а ты что здесь мерзнешь? — спрашивает удивлённо.

Я смотрю на нее и не могу поверить, что именно она пять минут назад обсуждала своего ребенка, который… Который где сейчас? Точно, в Норвегии. И на ее лице ни капли раскаяния, ни капли волнения. Неужели можно быть такой бессердечной?

Господи, да если бабуля узнает, то ее точно инфаркт хватит. А Леся что? А ей плевать.

— Аня, на тебе лица нет, — нахмурившись, говорит Слава.

— Я… — не знаю, что сказать, а потом, обернувшись на дом и убедившись, что бабули в зоне слышимости нет, интересуюсь: — Леся, сколько лет твоему ребенку?

Сестра молчит, поджав губы. Взгляд ее меняется. Теперь в нем явно читается раздражение и вопрос: «Какого черта ты лезешь не в свое дело?»

— Черт, телефон, — сразу догадывается муж.

По моему лицу наверняка видно, как я напряжена в ожидании ответа. И тут Леська меня добивает:

— Четыре, Анют, — бросает ответ, как кость собаке, и идёт в дом.

В голове крутятся расчеты, и я понимаю, что забеременела сестра ещё в России. Но да, она же говорила Славе, что ее бывший муж не биологический отец.

— Аня, — муж так и стоит рядом со мной, держа в руках пакет из магазина, — она не хочет, чтобы кто-то знал.

— Но ты-то узнал, — смотрю на Славу, пытаясь хоть одну эмоцию считать с его лица. — Почему? Потому, что ты адвокат? Или есть ещё какая-то причина?

— Лесе просто нужна была консультация, — вполне убедительно отвечает он. — Идём в дом, ты совсем замёрзла. И не говори ничего Галине Федоровне.

— Как так можно? — шепчу я себе под нос.

— Аня, как бы грубо ни звучало, но это не наше дело, — тоже тихо продолжает муж. — Это ее выбор, тем более ребенка же она не в детдом отправила, а оставила с отцом.

Слава говорит так, что и к словам не придраться, но и новой информации из его ответов не почерпнуть. Он не знает, сколько я услышала, а вот сестра, кажется, совсем не переживает, что я стала свидетелем такого личного разговора.

Леська, как будто никто и не раскрыл ее тайну пару минут назад, уже весело щебечет, рассказывая что-то бабуле. Нет, мне точно отсюда надо уезжать, Сонька была права. Как теперь мне реагировать, когда бабушка снова заведет разговор о правнуках? Сидеть с натянутой улыбкой и думать, как бы не высказаться? И ведь вчера у Леси абсолютно никакой реакции не было, когда бабуля говорила об этом. Неужели ничего внутри даже не дрогнуло?