У матери дела шли без изменений. Я созванивалась с врачом каждую неделю, он рассказывал мне о ее состоянии, присылал результаты анализов и назначения. Улучшений не наблюдалась несмотря на то, что клиника была одной из лучших. Однако и ухудшений тоже не было, по той же самой причине.

Все ровно. Но я не оставляла надежды, что когда-нибудь врач позвонит мне и сообщит радостную новость о том, что мать пошла на поправку.

Спустя пару недель после свадьбы, объявился Матвей.

Он позвонил мне незадолго до обеденного перерыва и потребовал встретиться.

— У меня планы, — начала было я, но он и слушать не стал:

— Отменяй. Я приеду к часу. — приказал и повесил трубку.

Не ожидая от встречи ничего хорошего, я с тяжелым сердцем отправилась в кафе, расположенное через дорогу от моего места работы.

Матвей уже был там и, не дожидаясь моего появления, плотно обедал. Заказал суп, здоровенный шматок мяса с гарниром, хлебную тарелку, кофе, десерт.

Конечно, все себе.

Не то, чтобы я нуждалась в том, чтобы меня покормили. Нет, конечно. Просто не хватало банального братского внимания, вопроса «чего тебе взять?».

Хотя, о чем это я вообще? Где Матвей и где внимание. Даже если бы я пришла совершенно голодная, он бы так же сидел напротив меня и смачно жевал, наплевав на мое неудобство.

Я уже давным-давно привыкла к этому. Еще в детстве, когда он запросто забирал все самое вкусное, купленное нам родителями. Еще и запугивал:

— Вокруг ябед все мрут, — нашептывал он с ядовитой улыбкой.

Например, мог внезапно помереть совершенно здоровый попугайчик, после того я пожаловалась на то, что Мет сломал кукле ногу. А потом, внезапно исчезнуть любимый дворовый кот, радостно мурлыкавший, когда я чесала его за ухом.

После этого маленькая девочка по неволе начала верить в страшные поговорки. А уж когда дошло до жуткого «Один раз пожаловалась – минус десять лет жизни у матери», мне и вовсе язык как отрезало. Я до одури боялась навредить.

Будучи мелкой и бестолковой, я верила ему. Молчала обо всех наших разногласиях, обо всем его свинстве и некрасивых поступках в мой адрес, потому что боялась: вдруг пожалуюсь и что-то плохое случится.

Так глупо…

Но в детстве это казалось страшным. Я не думала о том, что это манипуляции. Я и слова-то такого тогда не знала. Просто верила и держала язык за зубами.

Время шло, дети выросли, манипуляции стали жестче и злее.

И, к сожалению, мне не хватило сил прекратить все это, вырваться из-под контроля дорогого брата. Он все так же держал меня на привязи, потому что привычка молчать, чтобы никому не навредить, въелась мне на подкорку.

Даже сейчас, выйдя замуж за Ремизова, я чувствовала себя на крючке. Потому что «Вокруг ябед все мрут».

Жестом подозвав официантку, я заказала зеленый чай и безе.

Матвей только усмехнулся и продолжил сосредоточенно хлебать густой борщ.

Время шло, мы молчали, и единственное чего мне хотелось – чтобы побыстрее закончилось это безмолвное представление, сакрального смысла которого мне все равно не понять

— Слышал, ты ушла из продуктового? — наконец, поинтересовался он в перерывах между глотками кофе.

Держу пари, об этом ему доложили в тот же день.

— Ушла, — покорно согласилась я.

— Зря. Твое место было. Просто сто процентное попадание в яблочко.

Я не смогла удержаться от иронии:

— Раньше ты говорил, что для меня самое «яблочко» это драить полы где-нибудь в доме престарелых.

— Точно, — он щелкнул пальцами, — забыл.

Его показная веселость меня давно уже не обманывала. За улыбкой скрывались ядовитые клыки, и я с содроганием ждала, когда он пустит их в ход.