Между прочим, если нас продолжат мучить бессмысленным ничегонеделанием и томительным ожиданием, то у меня оно изменится очень скоро!

Я с нарастающим внутренним неудовольствием осмотрела помещение, оформленное в строгих серых тонах. Перекрывающие проходы мембраны, сиденья-подушки, приглушённое освещение... И ничего, на что организм мог бы среагировать и сбросить напряжение. Тишина и спокойствие. То бишь самая неблагоприятная атмосфера.

Любопытно, это так задумано и является частью эксперимента, или же мы тут долго сидим незапланированно? Может, у организаторов проблемы какие? Надеюсь, не финансовые.

Я покосилась на стимпара, вполголоса уговаривающего одну из девушек не уходить и подождать ещё немного.

Похоже, я всё-таки ошиблась относительно истинных мотивов, которые заставили его убедить нас всех прийти сюда. Почему? Да потому что на смотрины девушек в таких количествах никто не приглашает. Это же нереально — понять степень соответствия будущих супругов, когда нет возможности для уединения.

И вообще, девушка должна с выбором определяться, а не мужчина.

— Спасибо за ожидание. Прошу пройти в лабораторию, — неожиданно раздался уверенный голос. И сказал это вовсе не Акмилар, а совсем другой холианин. Высокий, одетый в строгую униформу сотрудника исследовательского института, пропорционально сложённый, с приятными чертами лица и короткими прядками волос такого насыщенного голубого цвета, что я даже позавидовала. Мои широко распространённые среди холиан супертёмные синие локоны ни в какое сравнение не идут с таким редким оттенком. К тому же у этого мужчины ещё и глаза не в тон волосам, ярко-синие. А это само по себе редкость, чаще всё же встречается полное соответствие.

В общем, любопытный типаж у подопечного Акмилара. То есть учёного!

О том, что он может выступать в ином статусе, я себе думать запретила. Сосредоточилась на предстоящем. Ведь не просто так меня осчастливят суммой, соразмерной с вознаграждением, которое мне выплачивают за неделю работы. Или мне реально придётся сюда неделю ходить? На регулярные процедуры, так сказать.

— Воздействие вы получите разовое. Повторять его необходимости не будет, обычно результат проявляется сразу. Если всё же понадобится эксперимент повторить, вам пришлют дополнительное приглашение.

Едва мы устроились на подушках-сиденьях, расположенных в той части лаборатории, где почти не было техники, начался инструктаж, в некоторой степени ответивший на мой вопрос.

— Во время опыта вам необходимо полностью расслабиться, не разговаривать, глаза закрыть. На несколько минут вы потеряете сознание. Это нормально и не должно вас беспокоить. После того как придёте в себя, запишите на носители, которые лежат слева от вас, всё, что почувствовали. Максимально точно и подробно. Готовы?

О-о-о... Лишаться контроля над происходящим я как-то не планировала. Но отступать поздно. Ничего не остаётся, кроме как послушно выполнить распоряжение, потерять возможность видеть и с нарастающим волнением прислушаться как к внешнему миру, так и к своим ощущениям.

Шорохи. Гул на низких частотах, совсем негромкий, вскоре сменившийся полной тишиной, от которой заложило уши. Едва заметная вибрация, и... стало невероятно спокойно. Тревожность исчезла, а я на самом деле расслабилась, почувствовав себя уверенней.

Это всего лишь опыт...

— Его опыты когда-нибудь доведут меня до инфаркта! — неожиданно для себя всхлипнула я, ощущая, как по лицу медленно скатываются слёзы.

— Дан тебя вылечит, — успокоил уверенный голос. Закрытых век коснулся тёплый поток воздуха, словно кто-то на них подул...