– Смотри сам, – показываю ему район учений. – Чуйка у меня орёт буквально.

– Чуйка Гюрзы – это серьёзно, – кивает он, вглядываясь в карту.

– Я уже как только не вертела, – признаюсь я, вздыхая. – Нет мотива для беспокойства!

– Смотри… – показывает он мне участок размером с квадратный километр. – Вот тут во время той ещё войны всякая чертовщина творилась, после того как немцы детишек танками подавили. Так что может и с этим быть связано.

Чертовщина – это очень нехорошо, потому как под этим делом скрываться может что угодно, вплоть до старых мин. А вот случаи, когда фашисты людей уничтожали именно таким способом, известны, к сожалению, так что это не новость. Вот будет смешно, если нас куда-нибудь, как это в фантастике бывает, «телепортирует». Представляю: стоим мы, значит, посередь Европы, аккурат на перекрёстке, и указатель на Берлин разглядываем. А вокруг бюргеры, кучи испуга оставляющие…

М-да, что-то я отвлеклась. Прапорщик тем временем выкладывает снаряжение, а я в темпе переодеваюсь. Стесняться тут некого – баба я видная, можно сказать, красивая, да толку-то… Ладно, нужно собой заниматься.

– Гранату учебную дай-ка, – прошу сотрудника склада.

Тут даже пояснения не нужны, ему хорошо понятно, для чего. И врага напугать, и своих поприветствовать – всё дело хорошее. Поэтому он выкладывает их совсем без слов, а я одеваюсь с учётом времени весеннего, почти летнего. Вот кажется мне, не всё так просто будет, а с чего вдруг ощущения такие – непонятно.

– Витька! – кричу я, сквозь дверь увидев водителя. – До «вертушки» добросишь?

– Вопросов нет, – кивает он, меняя направление движения.

***

Вот они, мои хорошие. Я подкрадываюсь к группе, рассевшейся в казарме с открытой дверью. Сейчас поприветствую, где тут у меня граната-то была? А сердечко замирает при виде лейтенанта Иванова. Он врач группы, то есть идут они всей толпой, что ещё страньше. Ну а пока подкрадываюсь, разговоры слушаю, благо, ребята не таятся. Знаем мы друг друга давно, много где побывали все вместе, отчего и радостно мне.

– Нас девица из племени летучих мышей премудростям учить будет, – улыбается командир группы по прозвищу Змей. Статный мускулистый красавец с голубыми глазами – девичья погибель.

– Незнакомая девица? – интересуется в ответ полностью соответствующий своему позывному снайпер – Лис. Рыжий он, потому и зовут так.

– Держи карман шире, – отвечает ему Змей предвкушающе и, я отсюда вижу, улыбаясь. – Вы её хорошо знаете.

– Только не говори мне, что это Гюрза, – просит его Серёжа, традиционно – Док. Есть такая привычка у десанта, если врач, то Док, ну или Клистир, как повезёт.

Вот нет в нём ничего особенного, а при взгляде на него так и тянет обнять, прижаться и от всего мира спрятаться. Устала я быть сильной, наверное. Просто устала, и сил никаких нет уже. Но нам вместе быть не светит – не подойдёт он к старшей по званию, гордый он у меня…

– Ладно, не скажу, – соглашается с ним командир, и повисает тишина.

Значит, мой выход. Аккуратно катнув гранату, моментально привлёкшую внимание, я походкой от бедра вхожу в офицерскую летнюю казарму десантуры. Здесь разделений на комнаты нет, потому как разведка сплошь кадровая и стесняться им некого. А жёны, матери и дочери на базе кукуют, пока учения не закончатся.

– Чего такие грустные? – интересуюсь я у едва переведших дух офицеров. – Али мне не рады?

– Мы вам всегда рады, Гюрза Игоревна, – ляпает Лис, но сразу же исправляется: – Извините, Светлана Игоревна, задумался.

– Не извиняйся, – отвечаю я ему, ибо репутацию поддерживать надо. – Этим редким фактом надо гордиться. Можем даже праздник устроить.