Передатчик резко зашипел, отчего сердце провалилось в пятки. Так страшно мне ещё никогда не было. Даже осознание, что на корабле заканчивается кислород пугало не так сильно, как последствия использования королевского имени.

– Девятьсот восемьдесят третий, можете подтвердить?

Я засучила рукав комбинезона, оголив поцарапанную метку. Надо было любым способом вырвать чип раньше, тогда бы в моём имени не было никакого смысла.

– Мы уверены? – спросила я, занеся запястье над сканером. – Я не могу гарантировать нашей безопасности.

– Да давай уже, – выдохнул Окландер. – Хуже не сделаешь.

Обычно сканер используется для идентификации кораблей. Уникальный набор знаков на индивидуальном капитанском чипе позволяет определить, что за судно, под чьим управлением и куда оно следует.

В моём чипе тоже есть уникальный идентификатор, только королевский. Его используют для подписания важных государственных документов или в случае официальных визитов одной королевской задницы к другой. Эдакий цифровой реверанс перед живой встречей, чтобы наверняка убедиться, что перед тобой та самая королевская попа, а не поддельная.

Наш старенький, поцарапанный сканер покорно передал цифровой код с чипа. На той стороне опять замолчали и бесконечно долго не выходили на связь. Наставник сложил полные руки на груди и стучал пальцами по набухшим бицепсам, Кайра и Тея кусали губы, не отрывая взгляда от динамика.

Страшнее всех было мне. Ведь я понятия не имею, что с нами сделают на поверхности. Вдруг их правители ненавидят не только Землю, но и Луну? Вдруг они кровожадные варвары, жаждущие возмездия за то, что их бросили на далёкой планете? Моей команде повезёт, их убьют быстро. А вот что сделают со мной – вопрос открытый.

– Девятьсот восемьдесят третий, отправляем челнок, готовьтесь к стыковке.

Если наш старый грузовик давно пора было списывать из-за ветхости, то челнок, прилетевший с Люмиса, вообще не должен летать. Не просто старый, а древний кораблик, который даже пристыковаться не смог, потому что стандарт захватов и креплений изменился за полторы сотни лет.

Нам пришлось облачаться в скафандры и перепрыгивать из одного судна в другое. Это опасная операция, но когда кислород заканчивается и все датчики сходят с ума, о плохих вариантах не думаешь. Просто натягиваешь шлем, проверяешь фиксаторы и выпрыгиваешь в открытый космос, победно улыбаясь. Ведь сегодня наша команда один раз обманула смерть.

 У прилетевшего за нами челнока не было буферной зоны, поэтому нас встречали пятеро суровых мужчин в древних выцветших скафандрах и всё, что мы могли, так это кивать и улыбаться через шлемы. Довольно неловкое чувство, когда ты уже спасён, а сказать спасибо не можешь – разные частоты раций в шлемах не позволяли.

– Сколько тысяч лет их скафандрам? – сокрушался Вирон, продолжая улыбаться.

– Да по фигу, – ворчал наставник, разглядывая лица гостей, словно искал на них щупальца. – Лучше подумай о том, что будет, когда мы снимем шлемы.

Возможность снять скафандры мы ждали полчаса. Именно столько времени потребовалось старым системам, чтобы вернуть возможность дышать в челноке. За каждым нашим движением внимательно следили пять пар глаз и только после того, как мы сняли скафандры и показали, что у нас нет оружия, они тоже стали раздеваться.

Капитан Вирон долго и с нескрываемым восторгом благодарил незнакомцев за спасение. Те держали дистанцию и разглядывали нас, словно мы и не люди. Всё, что их волновало – метка на моей руке. Изучив её со всех сторон, они молча кивнули и направили челнок к поверхности планеты.