Она выдохнула, как перед прыжком в холодную воду. Монтегрейн заинтересованно прищурился.

— Почему у вас всего пятеро слуг, и все они родственники? — выпалила на одном дыхании, пока не закончилась смелость. — С вашим садом у вас должен быть постоянный садовник, а с размахом дома — целый штат горничных, но у вас всего пятеро работников, и они все члены одной семьи.

Рэймер бросил взгляд на замершего чуть в стороне от стола Дрейдена, готового в любой момент подать трапезничающим еду и напитки. Тот в ответ сделал большие глаза, мол, он тут ни при чем, о родстве слуг не рассказывал.

Взгляд хозяина дома вновь обратился к Мэл, а одна бровь иронично приподнялась.

— Сами догадались?

— Это очевидно, — уверенно ответила Амелия, хотя тайком крепче сжала салфетку на своих коленях.

— Обычно нет, — не согласился Монтегрейн. — Лана была замужем и носит другую фамилию. Олли и Ронни, как и Лана, дети от первого брака. Соули только Дана. — Пауза. — Вы наблюдательны.

И ему это явно не нравится, потому что он прекрасно понимает, зачем ее выдали за него замуж.

— Сочту за комплимент, — максимально дерзко для себя прежней откликнулась Мэл, подсознательно ожидая вспышки гнева.

Однако ее не последовало.

Монтегрейн лишь безразлично пожал плечом.

— Сочтите. Что касается вашего вопроса, то больше работников в доме не требуется. Большая часть комнат закрыта за ненадобностью. Прилизанные сады я не люблю, поэтому посещение садовника раз в несколько недель меня более чем устраивает. А что до матушки Соули и ее семьи… — Он жестом обвел стол. — Вы же видите, как она готовит. Многие хотели бы заполучить ее в кухарки. Мне удалось ее переманить с тем условием, что устрою и ее детей. Еще вопросы?

И Монтегрейн впервые улыбнулся за все время их знакомства. Кажется, беседа его забавляла.

Пальцы на салфетке немного ослабили хватку. А еще Амелия поняла, что и правда хочет кое-что спросить. Вбитая годами привычка советовала сдержаться, поблагодарить за ужин и убраться в свои покои, но именно из-за этого желания она и заговорила вновь — чтобы ему противостоять.

Бросив взгляд на прислушивающегося к их разговору лжедворецкого, Мэл спросила:

— Как звали вашего предка, на которого вы очень похожи?

Подобного вопроса Рэймер явно не ожидал. Его брови вновь приподнялись, на сей раз обе, но ответил он без паузы и раздумий, сразу поняв, кого она имеет в виду.

— Римель Монтегрейн, мой прапрадед. — Амелия поощрительно улыбнулась, показывая, что внимательно слушает и не прочь узнать подробности. И тот продолжил: — Правая рука Седрика Справедливого. Его портрет также размещен в галерее героев в королевском музее…

— И моей бабушки, — вырвалось у Амелии. И она тут же напряглась, пытаясь понять, успел ли собеседник высказать все, что собирался, или она невежливо его перебила.

— Да, я видел, — спокойно согласился Монтегрейн, то ли правда до этого закончивший свою мысль, то ли сделавший вид, что не заметил ее бестактности. — Георгия Грерогер, верно?

Амелия кивнула.

Опустила взгляд и зачем-то снова взялась за вилку, давая понять, что вопросы закончились. Ведь не просто же так Монтегрейн разрешил ей их задавать. Не для того ли, чтобы что-то узнать в ответ?

Но Рэймер тоже замолчал.

В малой столовой повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Тик-так, тик-так…

— Может быть, вина? — вклинился в эту тишину Дрейден.

Амелия отрицательно покачала головой.

А Монтегрейн неожиданно поморщился.

— Садись уже за стол, голодные твои глаза. Тебя раскрыли.

Мэл изумленно вскинула голову.