В это время во двор монастыря высыпали воспитанницы: девочки от мала до велика, все в серых скромных платьях и с аккуратно заплетенными волосами.

— Леди Амелия! Леди Амелия! — зашептались старшие.

— Тетя Мэлли! — вдруг взвизгнул тонкий голосок, и из толпы выскочила рыжеволосая девчушка лет шести. — Тетя Мэлли приехала! — И, поднырнув под рукой попытавшейся перехватить ее матери-настоятельницы, кинулась к Амелии, подбежала и крепко обняла, вцепившись в пышную юбку ее платья. Рыжая макушка оказалась на уровне талии Мэл.

Амелия бросила на спутника извиняющийся взгляд, но Монтегрейн лишь покачал головой, показывая, что не имеет ничего против, и с интересом смотрел на жавшуюся к его жене девочку.

— Тетя Мэлли, ты почему не приезжала? Мне сказали, ты больше не приедешь. А я сказала, что они врут! Врать нехорошо! А ты приехала!

Худенькие плечи в сером платьице затряслись.

Мать Верея решительно шагнула вперед, чтобы оторвать воспитанницу от высокопоставленной гости, но Амелия покачала головой, останавливая. Бросила еще один настороженный взгляд на супруга и присела перед девочкой на корточки, аккуратно подобрав юбки, чтобы не испачкать ткань о пыльные плиты двора.

— Ну конечно же, я приехала, Фина, — положила ладони ребенку на плечи. — Обещаю, я буду приезжать… — Подняла вопросительный взгляд на Монтегрейна и получила утвердительный кивок. — Только я теперь живу в другом месте, и мне далеко ехать, но я обязательно буду тебя навещать.

Девочка отчаянно закивала и бросилась Мэл на шею.

— Отойдем? — предложил Монтегрейн матери Верее и тактично оставил Амелию с девочкой наедине.

Правда, их уединение длилось недолго: увидев, что лорд и мать-настоятельница отошли к крыльцу, остальные девочки тоже присоединись к Фине и Мэл.

— Вы выглядите спокойной, — очень серьезно сказала Зои.

Зои было уже шестнадцать, но она отставала в развитии от своих сверстниц, обладая интеллектом семилетнего ребенка. Однако иногда вдруг произносила что-то столь глубокомысленное, что окружающие всерьез считали, что ее устами говорит святая богиня.

— Спасибо, Зои, — серьезно кивнула девочке Мэл, и та расцвела в довольной и очень детской улыбке.

— Амелия! — окликнул ее мужской голос. И она, еще раз крепко обняв маленькую Фину, поднялась в полный рост. Монтегрейн подошел ближе. — Мать-настоятельница хотела бы с вами поговорить, — сообщил он. Сделал паузу. — Наедине.

Стоящая за его спиной мать Верея мягко и крайне доброжелательно улыбнулась. Настолько доброжелательно, что это совершенно не вязалось с ее серьезным, даже тяжелым взглядом.

— Конечно, — кивнула Амелия.

Монтегрейн глянул на нее с сомнением, но не препятствовал.

— Я подожду в экипаже, — сообщил и похромал к воротам.

***

Соскучившихся по ней девочек обижать не хотелось. Поэтому пришлось неспешно прощаться, обнимать младших и Зои, наравне с малышами потянувшуюся за лаской, а только потом уходить. Хотя было одно желание — выбежать, хлопнув воротами так, чтобы затряслась вся ограда.

Скулы сводило. То ли из-за долгой фальшивой улыбки, то ли из-за крепко сжатых челюстей.

«Дорогая моя, — так и звенел в голове голос матери-настоятельницы, — ты же понимаешь, какой страшный грех совершила перед богами, вступив в новый брак, не выждав положенный траур по предыдущему супругу? Грех! Страшнейший грех! Если не искупить его, ты будешь гореть в аду после смерти. Каждый вечер ты должна возносить молитву покаяния и стоять на горохе, поститься…»

Делать то и то, молить о пощаде и каяться, а потом, должно быть, стукнуться несколько раз об пол лбом. Амелия не дослушала, сказала, что супруг не может так долго ее ждать и, не прощаясь, покинула келью, в которой состоялась беседа.