Ну конечно же, земли… То, что Конрад и сам не горел желанием жениться на четырнадцатилетней девочке, естественно, не учитывается. О том, что помолвка не состоится, друг рассказывал Рэймеру с явным облегчением, если не с радостью. А, оказывается, его оскорбили настолько, что это оскорбление можно смыть только кровью. Причем солдат и мирных жителей, которые волей-неволей попадут под удар. Кровью и новыми землями — богатыми и плодородными.

— У них каждый третий подданный королевства — маг, — перефразировал Рэймер уже ранее сказанное.

— Не слишком сильный, — возразил отец, мотнув седой головой. — Магические резервы быстро истощаются, наше количество бездарной кавалерии и пехоты превышает их вдвое.

Рэймер изогнул бровь.

— А сколько кавалерии и пехоты у нас останется после удара их магов?

— Ты не стратег! — отец уже рычал. Лицо раскраснелось. И это только еще раз доказывало, что Рэймер прав. Когда старший Монтегрейн был уверен в том, что говорит, он всегда был спокоен и холоден. Сейчас же от него исходило слишком много эмоций. Значит, он и сам согласен с доводами сына, но обязан отстаивать точку зрения короля.

Осознав это, Рэймер первым сдал назад.

— А что насчет их советника короля? — спросил негромко и даже миролюбиво. — Или кто он у них там по должности? Главный придворный маг? Ходят слухи, что он первый маг в роду.

Отец скривился.

— Это враки для доверчивых дурачков.

Рэймер не был бы в этом столь уверен. Перворожденный маг — это практически маг древности, до которого никому из ныне живущих не дотянуться. В Мирее перворожденных не появлялось на свет вот уже четыре сотни лет, а древние роды все слабели и слабели. Но это вовсе не значило, что сильный маг не мог родиться в Ареноре.

— Даже если и так, он тоже человек и у него тоже есть свой магрезерв, — добавил отец спокойнее, видя, что сын сменил тон разговора. — Наша армия многочисленнее. Победа не будет легкой, но мы победим.

За короля, за земли, за справедливость, за оскорбление неоскорбленного Конрада…

До этого Рэймер стоял у окна, опершись бедрами о подоконник. Теперь подтянулся и сел на него, подвинул колено к груди — совсем не та поза, в которой встречают гостей в рабочем кабинете, но ему было не до манер.

И отцу в кои-то веки тоже, потому как тот спустил ему это с рук.

— Зачем ты пришел? — спросил Рэймер прямо. — Я подал в отставку. Теперь я служу здесь. Или дела уже настолько плохи, что вы призываете гражданских?

— Пока нет, — мрачно ответил старший Монтегрейн. — Позже — вероятно.

«Пока» — не самый оптимистичный ответ, но в данный момент его было достаточно.

— Тогда я остаюсь здесь, — твердо сказал Рэймер. — От меня будет больше пользы, если я вдолблю в головы местных мальчишек хотя бы основные приемы ведения боя и защиты, чем если убью несколько аренорцев.

— Я сделаю тебя тысячником.

Как просто: снова возьмет на службу, да еще и назначит командиром. Будто и не было последних лет. Разве не об этом Рэймер мечтал, поступая в военную академию?

Когда-то мечтал. Не сейчас.

Рэймер покачал головой.

— У меня нет опыта. Это не рационально. Кроме того, ты давно не занимаешься Монтегрейн-Парком. Когда ты уйдешь в поход, кто будет следить за всем? Мы уже обсуждали этот вопрос, когда я подал в отставку. Работая инструктором, я могу совмещать обязанности и заниматься делами поместья и остальных земель. Ваша армия потребует продовольствия, соответственно, поставки урожая и коней от нас будут увеличены, возрастут налоги. Если пустить все на самотек, когда войско вернется из похода, с победой или без, люди на подвластных нам территориях начнут голодать.