На глазах наворачиваются слезы и срываются вниз по щекам.

– А можешь вот сюда, – направляет мои руки с зажатым пистолетом себе в голову. – Быстро и без мучений.

Мое тело содрогается от еле сдерживаемого рыдания.

– А можешь вот сюда, – направляет в левый бок. – Селезенка. Большая кровопотеря. Мучительно. Или вот сюда, – в правый бок, чуть ниже. – Печень. Так же пострадаю перед смертью. Ну так что? Как будешь меня убивать? – на его лице не дергается ни один мускул. Он спокоен. – Ну?

Вздрагиваю от резкости в его голосе.

Молчу. Я даже боюсь посмотреть на него. Он без усилий забирает из моих ослабевших рук оружие. И резко меня разворачивает, припечатывая к своему каменному телу спиной.

Что-то щелкает и холодный металл касается виска. Я тут же замираю, вытягиваясь как струна.

– Предохранитель забыла снять, без него, увы, выстрелить не получится, – жестко звучит его голос у самого уха. – И, если не собираешься стрелять, лучше не наводи оружие на человека. Это тебе не игрушка, – голос переходит на шепот.

Дуло пистолета скользит от виска по скуле вниз. Мое дыхание сбито, кажется, я задохнусь. Слезы текут непрерывным потоком и меня всю трясет. Закусываю до вкуса металла губу, лишь бы не разрыдаться. Тело немеет от напряжения и, кажется, вот-вот упаду.

Я слышу его дыхание. Все словно замирает на секунду-две максимум, а потом резкий разворот и я лечу… Вскрикиваю. И падаю на диван.

– Еще раз возьмешь его в руки, я покажу, как он работает, – прорычал мужчина и вышел из комнаты, оставив меня захлебываться в рыданиях.

8. Глава 8

Он

Сучка. Маленькая наглая сучка. Ванну ей подавай, в душ она намылилась. Девочка она, видите ли. Смотрит своими глазищами. Гордая, нос задирает. Хочет казаться важной. Да вот только я ее прощупал уже. Не такая она. Другая она совсем. На мать свою похожа. Про таких говорят мягкотелая, без стержня. Но нет, в этой он есть, но, видимо, еще не проявился. За деланной бравадой в глазах проскакивает она настоящая. Хочется ухватиться за нее и вытянуть наружу и показать ей же. Смотри, какая ты, смотри. Только такие в нашем обществе не выживают… им приходится очень тяжело. Знаю, видел, проходил…

Не смог находиться в одном доме зная, что она принимает ванну. Не смог. Я и так на голом энтузиазме держался все это время. Профессионализм? Да в жопе он, когда эта мелкая зараза рядом. Носом своим воротит. Принцесса, мать ее.

Накинул куртку, сунул ствол за пояс, вышел на улицу. Время перевалило за одиннадцать. Пройдусь.

От мыслей отвлек собачий лай.

– Эй, – оглянулся, заметил пса. – Привет, Тявка, – пес завилял хвостом. – Ну, иди, – хлопаю по ноге и тот довольно вприпрыжку бежит. – Чего тут забыл? – треплю пса между ушей, по загривку. – Как бабка? Жива еще? Пойдем, проведаю, – говорю, а пес тут же несется в обратном направлении. И я за ним. Через тающий снег, по озеру коротким путем до ближайшего села. Дом на окраине. Из печной трубы дым. Бабка дома.

Стучу в дверь, открыв, захожу.

– Здравствуй, баб Дусь, – привлекаю к себе внимание копошащейся бабульки у печи. В доме пахнет едой, теплом, уютом.

– Эно кого принесло, – оборачивается.

Поджимает губы, идет ко мне и обнимает. Маленькая такая бабулька. Кажется, при каждой встрече все меньше становится. Обнимаю в ответ. Бабка всхлипывает. И так всегда. Но сейчас утрет пару слезинок и мне влетит.

– Ну, – шмыгает носом, а глаза вытирает рукавом теплой кофты. – Надолго приперся?

– Как получится, – пожимаю плечами и сажусь на стул, что подо мной жалобно скрипнул.

– Здоровенный детина, дед тебя не видит, – хмурится. – Хотя видит, но гордиться явно нечем, – бубнит старуха.