– Нет, я больше не могу! – простонала я, вытирая еще не высохшие слезы от закончившейся печальной картины.

– Надо! – отрезала Марго. История повторилась, наши синхронные шмыганья носом постепенно перешли в рыдания взахлеб. Наверное, со стороны мы выглядели жалко, что не имело ни малейшего значения. Марго вновь лечила мое сердце всеми доступными ей методами, даже, на первый взгляд, абсурдными.

Я проснулась, когда услышала щелчок входной двери, и подскочила на диване, не сразу поняв, где нахожусь. Я тревожно огляделась и выдохнула, сердцебиение постепенно успокоилось, и я сказала себе: «Просто Марго ушла на репетицию, все хорошо».

Пятничное утро выдалось таким же пасмурным, как и вся первая неделя сентября. Я поднялась и поняла, что меня не штормит, чудодейственные блины Марго помогли. Я поставила разогреваться в микроволновку пару тоненьких блинчиков, самонадеянно вообразив, что теперь справлюсь уже с двумя и отправилась в ванную умываться. Почистив зубы, я решила позвонить папе. Он знал, что у нас с Тони что-то произошло, но Марго не стала рассказывать ему, что именно, да и подобная информация причинила бы ему ужасную боль. Может быть, он бы даже попытался отыскать Тони и сделать что-нибудь с ним… Может быть, я бы даже не возражала.

– Папа, привет! – мой голос все еще не звучал бодро, но лучше, чем во все прошлые дни.

– Мэй, доченька, как ты? Я так переживаю, возвращайся домой?

– Обязательно, папочка, – я облокотилась на раковину, слезы потекли по щекам, я сдавленно прошептала. – Я скучаю по тебе.

– Не плачь, милая, – он вздохнул, очевидно, ему было нелегко слышать, как я плачу и не иметь возможности обнять и успокоить меня. – Давай я приеду? Я всю неделю хотел, но Марго…