— Мам, ты меня звала? — подёргал меня за рукав Всеволод.

— Сева! Знаешь, какая прекрасная новость!

— Да, мам, что случилось?

Мальчик с удовольствием рассматривал огромного Симаргла, который ему улыбнулся и подмигнул. У Всеволода такие глаза чистые, невинные. Вот точно Рада Иринеевна вылетая, только жалко кудри не белые. Хотя с другой стороны, почему жалко, я ведь мать его, каштановые кудри тоже неплохо.

— Вы едете с дядей Мишей и Маврой к твоему братику Гоше Дрёме.

— В Догоду! — восхитился Всеволод, мечтающий туда попасть последние… Всю сознательную жизнь в общем.

Я зацеловала его лицо и перекрестила втихаря.

— Давай, сынок. Смотри, вон дядя Миша уже обернулся.

— Я ничего не возьму?

— Ничего не надо. Вы спешите. У Дрёмы всё для тебя найдётся. И я скоро подгребу.

— А папа?

— А папа – шляпа, посмотрим.

Мавра укрепила гитару на рюкзаке, взяла Севу за руку.

Я обняла Мавушку, она пахла зелёными яблочками, и была невероятной красавицей, очень похожая на моего мальчика Гошу.

— Давай, внученька. Давай, сынок.

Я их расцеловала и подтолкнула ближе к большому волку.

Симаргл наклонился, передними руками-лапами упал на землю. Сумка, как гамак. В неё вначале легла Мавра, потом забрался Всеволод. Рукой тонкой кудри с лица откинул и поджал губы. А рот Нила Ильича, волчий.

— Я не дурак, мама. Влетит тебе от папы.

Подтяну свои длинные ножки, вполне уместился вместе с женой Симаргла.

— Не бойся за меня, мальчик, мамочка не так проста, как кажется.

Большой волк на четырёх лапах побежал вперёд.

Через несколько шагов Скрытый волк исчез. Я знала, что он сейчас будет бежать, а потом перенесётся в пространстве. Он уже умел это делать, и делал неплохо. А потом всё ниже и ниже, ближе к реке под названием Заячья капуста. Там спокойно можно сесть на речной трамвайчик, который плавает почти по всему Явному лесу.

Я благословила воздух и повернулась к дому.

3. За туманом 3

3 И звери вышли

Я разложила тарелки на большом столе. Ходили волки нашей стаи. Повисло молчаливое напряжение. Все переглядывались. Я же замерла с приборами в руках. Нас поуменьшилось. Сколько ставить тарелок?

— Макси Волколак где? — спросила я у бойцов, что встали у входа и смотрели на меня.

— Видели его, убегающим к дороге с гор.

— А жена его, Женя где? — я положила вилки с ножами.

Волчицы принесли горячие кастрюли, поставили на подставки. Пахло ароматно. Но аппетита не было совсем.

За окном темнело как-то жутко. Так быстро, что вот я отвлеклась, а уже дыры чёрные в оконных проёмах. И тянуло холодом, забирался тонкими струйками в дом белый туман.

— За женой, наверное, убежал. Женьку мы не видели сегодня.

— Посторонитесь, Нил идёт, — тихо сказала я, глядя на окна. Туман рассеивался, попадая на свет.

Бойцы расступились, успели. Дверь вылетела с петель, Лихо с ноги её выбил.

Запахло кровью и сырым мясом.

Он обозлённый, в одной своей юбке до пят. Гребень с седыми прядями вверх стоял. Глаза горели огнём, пасть разъехалась.

В правой когтистой руке Лихо держал голову несчастной оленихи. Струйками с мёртвой главы текла ещё тёплая кровь.

— Где мой сын? — рыкнул он.

— Ты хотел его смерти? — невозмутимо спросила я. — Ты знаешь, что нас всех здесь ждёт смерть. Мой ребёнок выжил.

Он швырнул в меня головой оленя, я присела, пропустив её над собой, потом гордо выпрямилась.

— Я «видел», что Всеволод должен жить за туманом! — рычал Нил, медленно подходя к столу.

— Ты не говорил. Ты меня ни во что не ставишь. Крутишь свои делишки, даже не…

— «Мама!» — раздалось в моей голове.

Я замерла, округлив на Лихо глаза.