– Ни в коем случае не собираюсь её судить, ваше преосвященство, – вежливо заметил я. – Что бы там ни было в прошлом, я всегда открыт для сотрудничества.

– И это радует, – кивнул он. – Приятно видеть, что вы всегда готовы к разумному компромиссу. Не были бы вы ещё язычником… Но оставим это. У меня есть к вам довольно деликатный вопрос: до меня дошли слухи о возможном вторжении княжества в Ливонию.

– Я тоже слышал о чём-то таком, – сказал я безо всякого интереса.

– И вас это совсем не тревожит? – с любопытством посмотрел на меня фон Херварт. – В гипотетической ситуации аннексии Ливонии княжеством вы вряд ли останетесь бароном – у Яромира владетелей-вассалов нет. И даже если война просто прокатится по нашей территории, убытки будут грандиозными.

– Совсем не тревожит, ваше преосвященство, – подтвердил я с равнодушным видом. – Именно я в виде исключения могу и остаться вассальным владетелем. Но в любом случае я абсолютно уверен, что князь Яромир возместит мне все возможные убытки с лихвой.

– Пожалуй, я могу в это поверить, – с кислым видом согласился он.

– Впрочем, я считаю, что для княжества Ливония представляет ценность весьма невеликую, а учитывая затраты на её приобретение, в итоге княжество окажется скорее в убытке. Эту мысль я и высказал князю Яромиру при обсуждении этого вопроса.

– При обсуждении! – епископ потрясённо посмотрел на меня. – Стало быть, это не пустые слухи! И что на это ответил князь?

– Он полагает, что получить прибыль всё-таки возможно. Однако вопрос прибыли здесь вовсе не главный – подобные планы появились как ответ на совершенно недвусмысленные приготовления императора. Ведь ещё Александр Македонский сказал, что лучшая защита – это нападение, а уж он-то знал толк в нападениях.

Фон Херварт молчал, с мрачным видом что-то прикидывая.

– Мне кажется, ваше преосвященство, – продолжал я, – этот вопрос лучше решать совместно с императором. Именно он может развеять опасения князя Яромира, и именно он обязан защитить Ливонию в случае нападения.

– Да-да, развеет он опасения, – проворчал фон Херварт. – И на всякий случай советую вам помнить, барон, что заступничество императора обычно обходится очень дорого.

«Вряд ли дороже, чем заступничество церкви», – мог бы сказать я, но, разумеется, промолчал.

– Церковь помогла ему взойти на трон, но непохоже, чтобы он чувствовал какую-то благодарность, – осуждающим тоном заметил епископ. – Впрочем, это неподходящее время и место для обсуждения императора. Скажу вам прямо: мы предпочли бы как-то решить этот вопрос без участия Дитриха. Вы можете в этом посодействовать, барон?

– Хм, – промычал я, всеми силами изображая глубокое раздумье. – Без ложной скромности могу сказать, что князь Яромир порой прислушивается к моему мнению, и, возможно, я смог бы найти подходящие аргументы.

– Если бы у вас получилось убедить князя Яромира отказаться от подобных планов, церковь была бы вам весьма благодарна.

Благодарность церкви – понятие довольно абстрактное, которое каждый может понимать по-своему. Во всяком случае, я абсолютно уверен, что мы с церковью понимаем его совершенно по-разному, так что этот вопрос определённо нуждался в уточнении. Поэтому я не стал спешить с проявлениями энтузиазма, а с интересом посмотрел на епископа, и он правильно понял мой взгляд:

– Мы могли бы, например, освободить ваше баронство от выплаты церковной десятины, скажем, на десять лет.

– Доля церкви неприкосновенна, – резко возразил я.

Брови у фон Херварта поползли вверх, и он уставился на меня в изумлении.