Прихватив со стола ноутбук, она вернулась в постель и вбила запрос в поисковик. Хорошего ей не пророчили. Все сонники, как один, считали крысу дурным животным и к паутине относились прохладно. Предательство, одиночество. Болезни, ловушки, потеря близких. Отличный план на каникулы!

– Обойдетесь! – фыркнула Ника вслух и отложила ноут. – Зато теперь точно знаю, что паутину во сне нужно рвать, а крыс убивать с изощренной жестокостью. Веселенькая перспектива!

В коридоре щелкнул замок, лязгнула бронебойная дверь. Ника ткнулась в р-фон: без пятнадцати девять. Ну ты, папочка, загулял! Она укрылась с головой одеялом, притворяясь, что спит. Отец заглянул к ней в комнату, вздохнул и прошел к себе. Страшный сон по-прежнему стыл в голове. Все болело, хотелось плакать, просто в голос реветь от обиды: она ведь приехала, папочка, она вернулась домой, а ты… Где же ты был всю ночь, пока ей снились кошмары? Почему оставил одну? Детский сад, но Ника была в раздрае. Забравшись под одеяло с книжкой, она, как и раньше в минуты слабости, свернулась калачиком и стала читать – сначала сквозь слезы и жалобы маме, а потом фэнтезийный мир захватил, и ей стало не до реальности.

Калмыков смотрел на спящую дочь, и в голове прояснялось. Точно, ведь Ника сегодня приехала. Или вчера? Конечно, вчера! Жена неделю назад сообщила в милой манере «сказать между прочим», что дочь на каникулы едет к нему, и он даже приготовил обед, сварив суп из пакетика. Нужно будет съездить на рынок, купить что-нибудь посущественней. Что едят девчонки пятнадцати лет? Йогурты? Фрукты? А что еще? Нет, разумнее будет спросить у Лиды. Вдруг бургеры с острым соусом?

Пусть дочка спит, и он тоже попробует. Что-то неладно у них в программе, ночью опять сбились коды – только собрали приличный Слепок, и снова все рухнуло к чертовой матери.

А если… Калмыков и сам не заметил, когда включился компьютер, когда он уселся за письменный стол, чтобы кодить, снова и снова, пытаясь пройти барьер.

Ближе к полудню Ника устала читать. К тому же в книге все время ели, что-то готовили на костре, варево булькало, пахло мясом, и ей тоже хотелось перекусить. В прежние времена мама звала их обедать, завлекая обратно в реальность горячим борщом и котлетами, с кухни шел такой аромат, что Ника выныривала из Альтара, а папа бросал программы, но теперь мамуля гуляла в Италии, а про папину кулинарию думать без дрожи не получалось.

Ника встала, почистила зубы найденной в сумке щеткой. С интересом исследовала холодильник, ощущая себя полярником: ледяная пустыня, девственная белизна с вкраплениями доисторических ископаемых. Перемороженная колбаса, потерявшая изначальный цвет. Масло, от которого отбить кусок можно лишь зубилом старателя. Оживляли пейзаж только яйца, ровным рядком украшавшие дверцу, да кастрюля с загадочным супом, в котором Ника, пошарив половником, с трудом опознала лапшу, разыскав в глубине бульона слипшийся блеклый комок.

Вот так папа, ну учудил! Впрочем, Ника отлично знала все недостатки отца. Он обретался в науке и был совершенно неприспособлен к жизни в реальном мире, состоящем из живых клеток, а не из единиц и нулей. Ему было проще закодить котлету, чем пожарить на сковородке для прокорма единственной дочери.

Нужно как-то решать проблему: голодание на каникулах в планы Ники никак не входило. Придется готовить самой – ну а что, закачать кулинарную книгу с фотками и сварить себе вкусный борщ, а пока начать вот с этих яиц, если они еще живы, конечно.