– Доктора у нас нет, – ответил лейтенант. – А где Берестов?

– Дозоры выставляет, – пожал плечами Медведев. – Сказал, двух к дороге выдвинет, и по двое туда и туда. – Комвзвода-2 махнул рукой влево и вправо: – Только, по-моему, напрасно это, все равно, ставь не ставь – люди сразу свалятся.

– Будем надеяться, не свалятся, – сухо ответил лейтенант. – Значит, так, людей из третьего забирай себе, пользы от такого взвода все равно нет. Как с патронами?

Медведев достал записную книжку в клеенчатом переплете, перелистал замусоленные страницы.

– К «мосинкам» сто семьдесят две обоймы, к моему «дегтярю» два диска, к берестовскому – полтора, еще пять сотен россыпью. К немецким винтовкам – девяносто три патрона, к их пулемету – две ленты по пятьдесят патронов. К автоматам немецким восемь магазинов и сто пятьдесят восемь патронов россыпью. Гранат: противотанковых двенадцать, «эфок»…

– А с провизией? – впервые вступил в разговор комиссар.

– Сухари, – коротко ответил старшина, – хлеба есть немного… Двадцать три, немецких – семь.

– Воевать можно, – кивнул Волков.

– В общем, воевать придется на голодный желудок, – вздохнул Гольдберг.

– Меня больше беспокоят раненые, – честно признался комроты. – Почти треть людей у нас небоеспособны… Что там такое?

На поляну, шатаясь, выбежал младший сержант с перевязанной головой. «Кошелев, – вспомнил лейтенант. – Командир отделения у Берестова. Он, кажется, из студентов».

– Он с Василь Андреичем пошел, – встревоженно сказал старшина.

Сердце Волкова упало, он затравленно оглянулся, ожидая, что лес взорвется стрельбой и чужим криком. Но все было тихо, и, приглядевшись, ротный успокоился: младший сержант был не напуган, а, скорее, взволнован.

– Женька, в чем дело? – на другом конце поляны поднялся, опираясь на немецкий пулемет, красноармеец Зверев.

После уничтожения немецкого самолета бывший студент механического факультета, а ныне боец Красной Армии Максим Зверев ходил в героях, да и во время атаки показал себя с наилучшей стороны, застрелив в траншеях трех гитлеровцев. Свой ДП он отдал товарищам, а себе взял тяжелый и страшный МГ-34. Отыскав в ранце убитого пулеметчика наставление по вражеской машине, Зверев быстро освоился с новым оружием и доложил ротному, что готов воевать с немецким пулеметом. Роясь в трофеях, дотошный технарь нашел даже два запасных ствола, менять перегревшиеся при стрельбе, и асбестовые рукавицы для этой процедуры.

– Без паники, – строго сказал лейтенант, видя, что за Максимом подхватились остальные. – Кошелев, в чем дело?

– Там… – Кошелев побледнел и вдруг прислонился к сосне.

– Ты чего контуженный бегаешь, филолух хренов? – рявкнул вдруг Медведев. – Свалишься – еще и тебя тащить!

– Там… – Студент махнул рукой куда-то на север: – Наши! Врач и медсестра… И шофер с ними. Андрей Васильевич их сюда ведет.

– А ты-то чего прибежал?

– Там… Помочь нужно. – Младший сержант тяжело сполз на землю. – Я извиняюсь, я контужен…

Бывший студент наклонился в сторону, и его вдруг тяжело и сухо стошнило.

– Женька, ты чего? – Зверев подбежал к товарищу.

– Контузия, – сказал Гольдберг, наклоняясь над Кошелевым. – Чем помочь-то? Там что, кто-то ранен?

Тот помотал головой и содрогнулся в жестоком приступе сухой рвоты.

– Сутки не ели, – спокойно заметил Медведев, – блевать и то нечем. Это пройдет. Товарищ лейтенант, разрешите, я сбегаю? Возьму отделение…

Лесную тишину разорвал женский крик. Дикий, выворачивающий вопль взлетел над деревьями и тут же оборвался, словно женщине с размаху зажали рот.

– Медведев, за старшего! – быстро скомандовал лейтенант. – Второе отделение – за мной!