Жертвуя личным временем ради материального благополучия, я допоздна работала, а он чаще молчал.

Не замечая, что отодвинула семейные радости на задворки жизни, я теперь оправданно наблюдала, как рушилось счастье.

Так мне и надо!

Заработанные деньги стали воздухом, которым некогда был Адам. Если бы я была прозорливее в вопросах семьи, то избежала бы беды.

Возвращаясь к недавним событиям и, главное, к переломному дню, я искала ответы. В который раз я прокручивала картину ссоры с Адамом.

К обеду стало ясно, что, из-за наметившегося собрания, рано уйти с работы не удастся. Спешить было некуда, я так считала, а зря.

Дети отдыхали на даче, а раз так, то и забот поубавилось.

Наверное, опустевший дом действовал на Адама, будто красная тряпка матадора на быка. Непривычная тишина делала пребывание в нем необычайно скучным. Не выдержав отчуждения между нами, Адам решился на перемены.

К полуночи я вернулась домой, и обрела то, что заслужила.

Непривычная тишина на пороге напугала, а увиденная картина изумила, потому что раньше такого не случалось.

В роковую ночь муж изрядно напился.

Развалившись в кресле, Адам в невменяемом состоянии вращал в руках бокал виски с остатками кубиков льда. Слезы стекали по небритым щекам и, падая, разбавляли адскую смесь. Проспиртованный взгляд упёрся в стеклянное дно, словно там утонула прежняя жизнь. Выискивая в глубине напитка утраченную любовь, но хлебал лишь горькое счастье.

Впервые я застала мужа разбитым жизнью, не смея предположить, какие сильные чувства скрывает столь сильный человек…

Только теперь, с высоты времени, я сполна ощутила боль в сердце от укора вины.

…Предо мной плакал родной раненый человек. Вдруг стало не по себе.

Я кинулась к нему, но он резко отстранился, вытянув руку, предупредил, чтобы я не приближалась. Растерзанный вид указывал на глубокое горе. Сердце затрепетало от того, что свершилась непоправимая ошибка. Страх парализовал меня, и я подумала, что в семье кто-то умер, что пришла беда.

Удручённый мыслями, Ад с трудом сосредоточил взгляд и заплетающимся языком укоризненно произнес:

– Я не желаю жить в одиночестве… проводить скучные вечера без тебя. Не хочу жить в окружении мебели, которая украла тебя, и гнетет. Я ухожу. Подумай, что тебе нужнее, я или весь этот хлам, которым ты заполнила углы дома. Кому-то он, может, нужен? Но не мне.

Спокойный и сдержанный тон Адама охладил волнение, но когда до меня дошёл смысл вердикта, я не поверила ушам, списав укор на пьяные бредни.

Больше ни слова, ни полслова. Взяв сумку с вещами, он, не простившись, ушёл.

А я замерла посреди комнаты и молчала, будто в рот затолкнули кляп. Казалось, что это лишь пьяная шутка и болтовня. Но я горько ошиблась. Слепая и глухая к чувствам мужа, я не заметила перемен в отношениях.

Ночь казалась долгой, уснуть не удалось и я, ворочаясь, перебирала сказанные слова.

С этого дня жизнь круто изменилась. Время шло. Нет, оно не шло – тянулось, ползло, замедлялось и застыло на том несчастном дне. Теперь каждое утро я просыпалась разбитая бессонницей и искала ответ.

Куда исчез Адам?

Я ждала звонка от любимого каждый день. На третий заскучала, а через неделю выла волком от одиночества. Через месяц я уже не ощущала ни душевной, ни физической боли. Я умирала, а он не возвращался. Как преданная собака, я собиралась ждать умершего хозяина, пока сама не умру от горя.

Весь тягостный месяц я не жила, а существовала, хотя были слабые попытки изменить отношение к жизни. Никто не помог. В голову лезли больные мысли. Одиночество медленно убивало. Жизнь превратилась в безликое существование.