Ему нужна была только Москва! И сразу касательно русских частей в войске Тохтамыша. Что это за русские отряды в войске татарском? А это сыновья Дмитрия Константиновича, княжившего в Нижнем Новгороде, – Василий и Семен со своими отрядами. Дмитрий Константинович сам отправил их в войско хана. Ведь Нижегородский князь – тесть Дмитрия Донского. Дмитрий Донской женат на дочери нижегородского князя Евдокии. И значит, Василий и Семен ее братья. Они спешат в Москву на выручку к сестре: «Дмитрий Константинович… послал к царю Тохтамышу двух сынов своих, Василия да Семена. Они же, придя, не нашли его, так как он шел быстро на христиан, и гнались вслед за ним несколько дней, и… настигли его близ пределов Рязанской земли».

Прошу снова обратить внимание на поспешность, с которой шел к Москве Тохтамыш. В тексте сказано, что татары шли «изгоном», то есть очень быстро. Шли длинными перегонами, одвуконь, то есть на каждого воина приходилось минимум по два коня – устал один, всадник пересаживается на другого. Это старинное русское слово – «одвуконь» – я впервые встретил в романе писателя Рапова «Зори над Русью», о котором уже упоминал в начале главы. Красивое слово… Так в Древней Руси обычно передвигались гонцы, чтобы не задерживаться, давая коню отдых. На ходу отдохнет, налегке.

У Тохтамыша таким темпом шло целое войско. Для татар, вообще говоря, иметь два-три коня на бойца – норма, поскольку всю военную поклажу и всю воинскую добычу татарин вьючил на своих лошадей. Но обладание несколькими лошадьми не всегда означало стремительности перемещения. Куда спешить? Но вот сейчас спешили. Значит, время было важнее. Значит, была особая причина, особая срочность. Что-то нужно было предотвратить, к чему-то успеть. А еще шли так быстро, чтобы обогнать весть о себе. Чтобы противник не знал о приближении войска.

А кто противник? Князь Дмитрий? Но князь Дмитрий прекрасно знал о приближении татарских войск! Он стремглав несется в Кострому, где еще есть надежда собрать преданные войска взамен предавших московских. А в Москве в это время…

«А в Москве было замешательство великое и сильное волнение… И созвали вече – позвонили во все колокола. И решил вечем народ мятежный, люди недобрые и крамольники: хотящих выйти из города не только не пускали, но и грабили, не устыдившись ни самого митрополита, ни бояр лучших не устыдившись, ни глубоких старцев. И всем угрожали, встав на всех вратах градских, и с сулицами[6], и с обнаженным оружием стояли, не давая выйти тем из города, и, лишь насилу упрошенные, позже выпустили их, да и то ограбив…

Город же все так же охвачен был смятением и мятежом, подобно морю, волнующемуся в бурю великую, – продолжают летописцы, – и ниоткуда утешения не получал, но еще больших и сильнейших бед ожидал. И вот, когда все так происходило, приехал в город некий князь литовский, по имени Остей, внук Ольгерда. И тот ободрил людей, и мятеж в городе усмирил, и затворился с ними в осажденном граде со множеством народа, с теми горожанами, которые остались…»

Итак, в покинутую своим князем Москву пришел внук Ольгерда и возглавил сопротивление, затворил ворота, расставил людей по стенам. Тохтамыш не успел, как ни спешил. Но он этого еще не знал. Поэтому первое, что сделал передовой разъезд татар, в поту и мыле подскакавший к стенам города еще до подхода основных войск хана, это уточнил обстановку: «Татары, подойдя к городу в небольшом числе, начали крича выспрашивать, говоря: "Есть ли здесь князь Дмитрий?" Они же из города с заборол отвечали: "Нет". Тогда татары, отступив немного, поехали вокруг города, разглядывая и рассматривая подступы, и рвы, и ворота, и заборола, и стрельницы. И потом остановились, взирая на город».