Сейчас я должен был надевать смокинг, Алена — свадебное платье. Но вместо этого она лежит вся в бинтах и проводах.

 Закрытая черепно-мозговая травма, перелом руки, множественные ушибы. И все это благодаря мне!

—  Мне, черт возьми! — кричу я и ударяю кулаком по кафелю.

Костяшки правой руки ноют от боли, перед глазами стоит искореженный БМВ Алены с разбитым лобовым, а в голове звучит мой крик, вспарывающий тишину темной трассы.

 Смутно помню, как я упал на колени перед ее машиной и как меня оттаскивали от нее Казаринов и мой отец, который приехал за мной на дачу.

Поднимаюсь на ноги, подхожу к панорамному окну, несколько секунд молча смотрю на город и прижимаюсь лбом к холодному стеклу.

«Полгода назад ты меня почти из петли достала, а теперь я чуть не убил тебя…»

Вспоминаю, как Алена поддерживала меня, когда я был на грани. Когда по новостям транслировали то видео, а сотни блогеров повышали рейтинги на своих каналах за счет скверной истории с моим участием.

От меня тогда отвернулись многие друзья, поклонники сыпали проклятья в директ, и только Алена оставалась рядом. Только она и еще несколько близких людей верили мне.

В кармане куртки звонит мобильник, я быстро достаю его, в надежде, что звонят из больницы.

«Казаринов», — светится на экране.

— Да, Сань, — отходя от окна, отвечаю я и устало опускаюсь на диван.

— Ну что там, есть новости из больницы?

— Все еще без сознания, — вздыхаю я. — Сейчас приму душ, переоденусь и поеду обратно к ней.

— Держись там, братан. Я пару часов буду на совещании, а потом если что-то вдруг понадобится, маякни, ок?

— Договорились.

Я собираюсь убрать телефон, но Саня останавливает меня словами:

— Ты кстати видел, что Красовская опубликовала в инсте?

Я резко подаюсь вперед, чувствую, как подпрыгивает пульс. В голову влетает мысль, что она выложила там какие-то фотографии.

Скидываю звонок, спустя секунду ищу в инсте страницу Красовской и сжимаю в руке мобильник: она закрыла от меня свой профиль.

Быстро набираю Казаринову, но он не берет трубку.

Слышу гудки по второй линии, смотрю на экран, гетконтакт определяет номер телефона больницы, и я молниеносно переключаюсь на вызов.

— Олег Александрович, Алена пришла в себя, — сообщает ее лечащий врач.

— Можно увидеть ее? — соскакивая с дивана, спрашиваю я и бегу в коридор.

— Да, можете. Сейчас с ней ее родители.

***

— Черт! Черт! Черт! — кидаю на соседнее сиденье разряженный мобильник и пока стою на светофоре еще раз открываю бардачок.

 Переворачиваю там все вверх дном, заглядываю в отделение между сиденьями — тщетно.

На днях Алена брала мое автозарядное и, видимо, так и не вернула обратно.

— Теперь никому не позвонить и не узнать, что там опубликовала Красовская…

От злости ударяю по рулю, сжимаю губы.

«Эта сука решила меня добить?!»

В голове настоящий раздрай: мысли о публикации чередуются с тревогой — не представляю, как я сейчас появлюсь перед Аленой. Она наверняка не захочет видеть меня.

И ее родители — тоже.

Раз они сейчас у нее, то, скорее всего, они уже в курсе, что случилось на даче.

Я виделся с ними вчера в больнице, но у меня язык не повернулся рассказать им об этом.

Ее мать не могла связать даже двух слов, начинала что-то говорить и тут же пускалась в слезы. А отец Алены поддерживал меня, даже не догадываясь по чьей вине их дочь находится на операционном столе.

Мне больно и стыдно смотреть им в глаза. Ведь все думают, что она попала в аварию, когда ехала на дачу с девичника. Никто кроме меня, Казаринова, Красовской и самой Алены не знает, что это было совсем не так.