Медицинское снаряжение для санных поездок было подарено нам одной лондонской фирмой. Способ упаковки говорит без слов о качестве всего. Ни одного пятнышка ржавчины на иглах, ножницах, скальпелях и т. п., хотя все это подвергалось большой сырости. Наше собственное снаряжение, купленное в Кристиании и по уверениям продавца упакованное необычайно хорошо, так пострадало за короткий срок, что было совершенно испорчено.

Следует оказать несколько слов и о провианте для санных поездок. О пеммикане я говорил уже раньше. Я никогда не считал нужным брать с собой в санное путешествие целую бакалейную лавку. Что-нибудь простое и питательное – и баста. Богатое и разнообразное меню предназначается для людей, которым нечего делать. Кроме пеммикана у нас были печенье, молочная мука и шоколад. Печенье было подарком одной норвежской фабрики; к чести ее надо сказать, оно было приготовлено специально для нас. Это было овсяное печенье, чрезвычайно питательное, сладковатое на вкус и содержащее сухое молоко. Кроме того, оно было замечательно вкусным и благодаря добросовестной упаковке оставалось свежим и хрустящим все время. Печенье составляло большую часть нашего ежедневного провианта и, без сомнения, в высшей степени содействовало достижению хорошего результата.

Молочная мука у нас сравнительно новый продукт, который, однако, стоит внимания. Ее нам доставили с Йерена. Ни тепло, ни мороз, ни сухая погода, ни сырость не вредят этому продукту. Большие запасы такой молочной муки сохранялись у нас в небольших, тонких полотняных мешочках при всякой погоде. Мука оставалась одинаково хорошей как в первый, так и в последний день. Кроме того, у нас было сухое молоко от одной фирмы в Висконсине. Молоко было смешано с солодом и сахаром и, на мой вкус, было замечательным. И оно тоже хорошо сохранялось все время. Шоколад был от всемирно известной фирмы и оказался выше всяких похвал. Вся партия его была для нас весьма желанным и ценным подарком.

Шел май месяц 1910 года.

Был он прекрасен, как может быть прекрасен только весенний месяц в Норвегии – чудесная сказочная картина из зелени и цветов. К сожалению, у нас было очень мало времени любоваться всем этим окружающим нас великолепием. Наш лозунг был: «Прочь, прочь, прочь от красоты как можно скорее!»

С начала месяца «Фрам» стоял на бочках у стен старого Акерсхюса. Он вышел с Хортенской верфи заново выкрашенный и красивый. От него просто распространялось сияние во все стороны. При взгляде на «Фрам» в голову невольно приходила мысль о праздничной прогулке по морю или увеселительном плавании. Но этим все и ограничивалось. Уже на следующий день после прихода на палубе судна разыгрывались самые будничные сцены, какие только можно себе представить. Началась погрузка.

Из подвалов Исторического музея[8] длинной, непрерывной вереницей потянулись ящики с провиантом в просторные трюмы «Фрама», где лейтенант Нильсен с тремя северянами были готовы к их приему. Прием этот протекал не так уж просто. Наоборот, он был весьма торжественен. Недостаточно было знать, что все ящики на судне; задача заключалась в том, чтобы помнить, куда поставлен каждый ящик, а кроме того, укладывать ящики таким образом, чтобы в будущем было легко до каждого добраться. Это трудная работа, и она не становилась легче оттого, что нужно было принимать во внимание многочисленные люки, ведущие в нижний трюм, где стояли огромные баки с керосином. Все эти люки должны были быть доступными, иначе мы были бы лишены возможности перекачивать нефть в машинное отделение.