– Давай помогу, – предложила девушке.

Травница достала несколько тряпиц и подала мне:

– Вот, заворачивай корешки.

Принявшись за дело, не заметили, как солнечные лучики прокрались сквозь разлапистые ветки и защекотали наши щёки. Лес преобразился, его суровый облик истаял, сменив мрачный сон на приветливое, полное птичьими голосами утро.

– Ты можешь потом прогуляться со мной до отцовского прииска? – Спросила Энджи.

– С радостью. Тут недалеко.

Вот дурында, корила я себя, ведь даже не удосужилась спросить дорогу.

– Ты знаешь, где это?

– Конечно, – девушка встала, убирая с глаз выбившиеся пряди, – если отсюда напрямик взять, аккурат к нему и выйдем, – указала она рукой.

– Нам много собрать надо? – Уточнила у Энджи.

Та усмехнулась:

– Устала? Скоро уже закончу.

– Сил ещё хоть отбавляй. Не терпится посмотреть на то место, ради которого отец отдал свою жизнь.

– Печальная история, – покачала головой травница, – что же ты не продолжишь фамильное дело? Неужели не училась?

– Жанин, моя мачеха, продала всё, что осталось после папы, чтобы прокормиться и оплатить врача, которого вызывали ко мне. Боюсь, продолжать нечем. Осталась только мастерская.

– И то хлеб, – деловито кивнула Энджи, – руки есть, голова есть. Не пропадёшь.

– Да это не я, а ты – оптимистка, – вернула ей реплику улыбнувшись.

– Конечно. Мне тут давеча сказали, что к жизни с юмором надо, – рассмеялась она.

– Продолжить дело отца – моя мечта. Потому и хочу осмотреться на прииске.

– Правильно. Продашь, на вырученные деньги и инструмент, и материалы купишь.

– Не хочу я его продавать, – замахала головой, – надеюсь, самим получится им заняться.

– Прииском?! Да ты не просто оптимистка, ты веришь в чудо. При всём уважении, Ирэн, но маловероятно, что вы справитесь. Без мужской помощи. Или у вас есть деньги нанять рабочих?

– Чего нет, того нет, – вздохнула я.

– Тогда не понимаю, как ты собираешься заниматься разработками.

– Сама пока не знаю. Ответить на твой вопрос смогу, когда попаду туда.

Энджи достала из холщовой сумки тряпицу и вытерла им лопатку:

– Здесь всё. Надо зайти чуть поглубже, но сначала перекусим. Не против?

– Только за, я прихватила с собой лепёшки.

– Здорово. У меня есть немного сыра.

Мы вышли на полянку, нашли место посуше и, жмурясь от яркого солнышка, лопали лепёшки с сыром.

– Послушай. Вчера мы с Бетти зашли в ювелирную лавку. Что за клей такой чудесный? Ты про него что-нибудь знаешь? – Решила рискнуть и спросить у девушки, все ж по соседству с ювелирами столько лет работает. А к мастерам постоянно ходить не будешь, они ревниво хранят свои секреты.

– Конефно, – с набитым ртом ответила Энджи, – все знают. Якобы у одного мастера только рецепт был. Врут всё. Он давно умер, все запасы уже кончиться должны. А клей всё продаётся.

– Интересно. Как бы узнать рецепт?

Травница хитро подмигнула:

– А тут я могу помочь.

– Как? – Удивилась я, – ты ж далека от ювелирного дела?

– Ну да. Но ты не поверишь. Мой отец не только травами да снадобьями интересовался. Химия была его слабостью. Папенька нашел и купил рецепт этого клея за большие деньги. Последние, к сожалению, – понурилась она. Но, увы, не успел начать производство.

– А почему ты не займёшься?

– Где же взять столько денег, – она запила еду водой из фляжки и отряхнула платье от крошек, – каждый ингредиент стоит очень дорого. Не осилить. Так и лежит моё наследство и приданое. Так его папа называл, – Энджи загрустила.

– Не печалься, – погладила её по плечу, – у меня к тебе предложение. Как думаешь, возможно ли изменить состав так, чтобы клей не потерял своих свойств?