Я подумала день, потом второй и… согласилась. С Уинном я, разумеется, посоветовалась. Причём сделала это в постели, когда он был расслабленный и довольный. Тот кивнул, сказав, что дело, в принципе, выгодное. Учитывая, что много от меня и не требуется.

Так я стала ещё и аптекарем. Деньги я не выводила. Моё имя красуется на аптеке, и ещё на некоторых микстурах, химический состав которых я сама лично проверила. Поэтому скоро ко мне пришли с предложением открыть ещё одну аптеку, так как дела, на удивление, шли хорошо. За три года я стала совладелицей сети аптек. Не могу сказать, что только вкладывала деньги. Нет. Я ещё проверяла химический состав почти всех склянок, что мы выдавали, следила за производством и регулярно совершала набеги на наши магазины с проверкой. Дел у меня прибавилось, но и денег стало гораздо больше.

В итоге, в морге я бралась только за те дела, которые мы вели непосредственно с Уинном. Или если он лично меня об этом просил. Тогда я переодевалась в одно из своих старых платьев, надевала замызганный халат и перчатки и вставала за длинный металлический лабораторный стол. На мелкие и незначительные случаи времени и сил у меня не хватало.

Мы переехали в новую квартиру. Она была больше, в дорогом районе и в шаговой доступности к Центральной городской больнице и квартире Уинна. Я наняла дополнительную горничную и кухарку. Через четыре года после рождения сыновей Нэнси умерла от старости. Лет ей было очень много.

Примерно в это же время ко мне пришёл Митко. Или, как теперь его звали, Деметрий Сальвантор. Парень выучился. Я платила за все его курсы механики и не жалела о вложенных деньгах ни минуты.

Он тоже пришёл ко мне с предложением вложить деньги. Да, я много работала, иногда приползая совершенно без сил и магии, но моя кубышка на «чёрный день» существенно увеличилась. Я хранила деньги и в центральном банке, и дома, и постоянно инвестировала в сеть аптек, носящих моё имя.

Деметрий Сальвантор работал механиком и свёл близкое знакомство с министром механики и транспорта, сьером Джеймсом Томасом Сендлером. Именно его автомобиль взорвался тогда вместе с моими родителями. Он тогда ушёл в отставку, после гибели жены и нерождённого ребёнка, но через два года вернулся на пост и очень сдружился с Деметрием. Парень, и в самом деле, оказался талантливым. Он сумел несколькими фразами заинтересовать министра на вручении дипломов, которое тот посетил с официальным визитом. Причём заинтересовал так, что получил приглашение к министру на ужин. И закрутилось. Вместо ужина они обсуждали чертежи и схемы. А ужинали прямо там, за письменным столом, бросив остальных гостей.

И вот теперь мне предлагали вложить деньги, ни много ни мало, а в «подземный трамвай». Я, когда услышала эту идею, так и застыла с открытым ртом. Я от обычного-то трамвая, что теперь ходил по городу, в себя прийти не могу. А тут они собирались пустить его под землёй? Но потом идея меня захватила. Это было авантюрно, но очень интересно. Я сняла все деньги и вложилась в акции этого предприятия, впрочем, не очень надеясь на успех.

Но я познакомилась с министром механики и транспорта сьером Джеймсом Томасом Сендлер.

Он оказался очень интересным собеседником, и мы с Уинном получили приглашение бывать в его доме. Мы сдружились и стали частыми гостями в его доме. Только вот я постоянно чувствовала в министре какую-то надломленность. Будто тот взрыв несколько лет назад унёс часть его души, и разворотил в груди огромную кровоточащую рану, которая никак не хотела затягиваться. Жить с такой раной в груди - опасное дело. Никогда не знаешь, что в эту воронку затянет. Или что может из неё вырваться… Но это не моё дело. У меня своих проблем слишком много, чтобы ещё задумываться о чужих переживаниях.