Но вместо этого Эдмунд тихо произнёс:

-Не плач, - после чего откинул волосы с лица девушки и посмотрел на него, - если ты будешь такой плаксой, то не окончишь академию.

Что? Что он делает? Это точно Эдмунд? Такое поведение было ему совершенно не свойственно.

Но слезы продолжали капать крупными градинами по щекам Елены. Тогда Эдмунд ласково вытер их своим большим пальцем, касаясь ее лица.

Я почувствовала, как внутри меня в этот момент все сжалось. Мозг отказывался анализировать увиденное.

Мой муж, мой дорогой Эдмунд, с которым я была всегда солидарна во всем, и к которому питала глубочайшее уважение, только что отдал предпочтение этой девушке? Публично встал на ее сторону? Перед моими студентами?

Между мной и Эдмундом никогда не было головокружительной и страстной влюбленности. Такой, от которой голова кругом и бабочки в животе (разве что, дракон их съел). Однако мы всегда относились с уважением друг у другу.

Но, видимо, больше нет.

Это было слишком, прямым оскорблением моего авторитета, хотя он и знал, что я из кожи вон лезла, чтобы его заработать.

Что ж, если я не могу остановить его от интрижки со студенткой, то это не значит, что я должна на это смотреть.

Потому я произнесла бесстрастным тоном:

-Класс, нам направо, - сказала я, отвернувшись и надеясь, что никто не заметит, как мои щеки покраснели от стыда и злости. И повела за собой студентов.

До конца урока я пребывала в каком-то странном оцепенении, действовала словно по инерции. Ощущала себя натянутой струной, отсекая все ненужные эмоции.

И лишь после занятия почувствовала, как мою душу раздирает на кровавые лоскуты.

6. Глава 5. Мудрые женщины

Любовница. У моего мужа действительно есть любовница. Это факт. И не какая-то тайная интрижка. Своим поведением он подтвердил сплетни. В моем присутствии. В присутствии моих учеников. Просто показал, насколько мало его заботит мое мнение и чувства на этот счет.

Я не знала, как мне поступить. Я не знала, как реагировать, когда Эд непременно позовёт меня к себе, потому что видеть его сейчас я просто не могла. И не хотела.

В моих глазах он выглядел каким-то испачканным, грязным. Я не хотела к этой грязи прикасаться. Потому я не стала устраивать ему скандал или слезно умолять одуматься. Не будет подобного.

Но, к счастью или нет, Эдмунд даже не счёл нужным удостоить меня визитом тем вечером.

Вспомнил обо мне мой муж лишь через неделю, но я отвергла его приглашение на ужин, ссылаясь на завал на работе.

И я даже не соврала. Рано утром я прибывала в учебный корпус, чтобы подготовиться к занятиям. Затем шли пары, пары, пары…

Многочисленные лица студентов мелькали у меня перед глазами, но я смотрела на них сквозь пелену. Большинству из адептов до меня не было никакого дела. В конце концов, подобного рода байки, гулявшие по академии, не были такой уж и редкостью, да и никак не влияли на их жизнь.

Только на мою. И сейчас, всякий раз, когда я выходила из оцепенения, моя жизнь казалась мне преисподней, в которой меня выжигали изнутри. Но я должна была оставлять чувства за стенами академии.

Тех же, кого моя личная жизнь все-таки волновала, я заваливала домашней работой, проектами и факультативами. Чтобы больше пеклись о себе, чем обо мне. К тому же, в глубине их глаз я четко видела облегчение, от того, что произошедшее случилось не с ними, а с кем-то другим.

После лекций я отправлялась на планерку. Помимо бытовых вопросов и проблем мы обсуждали предстоящую экскурсию для новичков и, конечно же, осенний бал.

Раз в сезон мы устраивали подобные мероприятия, чтобы порадовать студентов. Но в большей степени это делалось для их родителей и спонсоров.