– А после ужина и расчета к барной стойке к Зине подходили? – милиционер показывает на вошедшую с ним и стоящую рядом Зину.

– Конечно, подходили, – утвердительно отвечает Исмаил и уточняет: – А в чем, собственно, дело? – снова интересуется он.

– Заказывали ещё по сто грамм? – последние два вопроса уже совсем в десятку по теме мерного изделия и его принадлежности.

– Не только подходили и заказывали, но и выпили. А уходя, шутки ради, забрали со стойки злополучный стаканчик, – говорю я с опережением, предвидя следующий конкретный вопрос.

В данной ситуации врать не имело смысла, так как при осмотре номера и наших вещей (а к этому все шло) этот стаканчик будет быстро найден. Да и вообще, мерка эта была нужна нам, как на бане гудок. И никакой серьезности своей шутке я не придавал. Шутка – она и в Африке шутка. Так думал я.

– А в чем, собственно, дело? – уточняет мой коллега, пытаясь понять происходящее, смысл которого до него даже после моего признания не дошел.

– Своей неумелой шуткой вы сорвали режим работы государственного предприятия. Уже около часа как в ресторане прекращен отпуск спиртного на разлив. Вместо того чтобы работать до двадцати трех часов, мы практически готовы закрыть ресторан уже сейчас, – зло вступает в разговор директор ресторана. – Без этого маленького стаканчика сегодня наш ресторан работает с убытком. А сколько за этот час недовольных ушло, не обслуженными нами… И сколько их, возмущенных и нетерпеливых, столпилось внизу. Ведь им только покажи, кто виноват, и за дальнейшее я не ручаюсь, – продолжает директор свою обвинительную речь с элементами угрозы.

– Вы уж нас извините за нашу не совсем умелую шутку. Никакого производственного вредительства мы даже не предполагали. Тем более ущерба здоровью посетителей ресторана, перед которыми мы так же глубоко извиняемся, – говорю я, доставая мерку из кармана пиджака, висящего в шкафу. – Еще раз простите нас за нашу мальчишескую выходку, – заканчиваю я и вручаю (здесь уместно сказать «торжественно») рабочий инструмент бармена директору ресторана.

Дознаватель, обвинители и понятые быстро и дружно покинули наш номер и в темпе направились вниз в ресторан. Мы же с коллегой, которому я, похоже, безуспешно пытался объяснить «а в чем, собственно, дело», пошли туда же и стали свидетелями радостного оживления на лицах посетителей ресторана – сидящих за столами, стоящих у стойки и толпящихся в коридоре. Не иначе как они пришли на вернисаж и увидели что-то очень неожиданное и интересное. Представляю, что бы было с нами, если бы в тот ажиотажный период отсутствия мерки этим людям показать пальцем, кто виноват в этом. Уж что делать, эта группа знала точно. В этом случае себе я не завидую.

Позже нам рассказывали, что, пока не подключился милиционер, шла бессистемная «доследственная» работа по факту исчезновения мерки. Барную стойку, буфет, пол, полки и выдвижные ящики, все карманы одежды буфетчицы Зины обследовали и обшарили по три раза. Приём заказов и выдача спиртного на разлив прекратились сразу. Так как мы заказывали ужин и по сто грамм на посошок у стойки, не представляясь и не сообщая своих координат, то вычислить нас, злоумышленников, было не совсем просто. И только с появлением блюстителя порядка работа приняла более чёткий доследственный характер с элементами логики. И это дало результат по горячим следам. Иначе ресторану наша мальчишеская выходка причинила бы более значительный убыток. А вдруг бы мерка не нашлась и во всем городе Благодарном подобного «технически сложного изделия» на следующий день не обнаружилось? Представляете, какой убыток ресторану и выгоду карману и здоровью страждущих принесла бы эта пропажа! То-то и оно.