– Что это?

– Эротическая литература.

Я развернул бумажку. Сверху значилось: «Инструкция по использованию теодолита. Распечатать, раздвинуть ножки и воткнуть».

– Ты, Кочкура, сексуально озабочен.

– Еще как! Я хочу жилье в нашей казарме снять.

– Зачем?

– А я не буду за него платить и меня выкинут. И тогда я с бабами повоюю, а не с лопатой.

– Ты же женат!

– Во! Еще хочется, чтобы моей жене присвоили звание сержанта.

– Зачем?

– У меня мечта – оттрахать сержанта. Перед подъемом лежу, чувствую – женщину хочется.

– А перед отбоем не хочется?

– Нет.

– Значит, служба тебя удовлетворяет. Вот только некоторых из УИРа наша служба не удовлетворяет.

– Это как?

– Тут некоторые хотят, что бы мы добровольно еще раз слазали на 12-й подземный этаж 113-й площадки.

– Добровольно – это как?

Я вкратце рассказал.

– Понятно. Драку заказывали? Нет? Не волнует – уплачено! Не сказали, зачем?

– Нет. Но намекнули о приближении дембиля.

– Дембиль неизбежен, как крах капитализма. Я только еще дембильский альбом не закончил – золотая фольга кончилась.

– Ничего, цинка зато на всех хватит.

– Шутки у тебя, Палёк. Жрать охота!

– А что давали на завтрак?

– Да опять сухофрукты, сухое мясо да этот, как его, сухой и соленый кефир.

– Чего?!

– А, сегодня утром только две посылки в нашу роту пришли. Южанам. По-братски разделили.

– Это как?

– Они же наши младшие братья. Им много не надо.

– Ты, Кочкура, расист.

– Да брось, я же делюсь салом с хохлами, когда им посылки приходят.

– Да я насчет столовой.

– Ты что, Палек, там готовят только пищу для жалоб. Да и то, чтобы от молодежи отбиться, надо с автоматом ходить. Холодный несладкий чай без заварки и брикет макарон, густо политый олифой. Ты сам-то, чем питаешься?

– Да что бог пошлет… в магазины военного городка.

Неожиданно дневальный крикнул:

– Рота, смирно!

В казарму зашел командир роты:

– Дневальный! Чтоб туалеты почистил! А то там дерьма уже – в голове не укладывается. Опять женщины на тумбочках. Немедленно отодрать! Старшина!

Прапорщик выскочил из старшинской, на ходу подтягивая трико:

– Ваше приказание выполнено!

– Так я же ничего не приказывал.

– А я и ничего не делал.

– Балда! Где ты был? В туалете? Ты бы еще в театр сходил. Как за порядком следишь? Везде фантики от апельсинов валяются. Все убрать вокруг мусора, с метелками я уже договорился.

Тут капитан заметил нас с Кочкурой. Мы, конечно, как образцовые воины стояли по стойке «смирно» и по-собачьи преданными глазами смотрели на ротного.

– А, это вы. Уже знаю. Что-ж, у вас есть возможность послужить Родине. Я сейчас корреспондентку хочу подбросить до станции, могу отвезти вас к месту вашего будущего подвига.

В «газике» ротного было грязно и воняло бензином. Я сел рядом с водителем, а Кочкура с девушкой – на заднее сиденье. Через мутные стекла можно было видеть тот там, то сям покореженную технику, которая создавала пейзаж в стиле «Пикника на обочине» Стругацких. Маруся, обрадованная тем, что ускользнула от старшины, буквально в рот смотрела Кочкуре. «Из огня, да в полымя», – подумал я. А тот заливался:

– На местном наречии «Тюротам» означает «черные пески».

– Что-то пески здесь светлые какие-то, – выглянула Маруся в окно.

– Значит, много краски ушло налево. Помню, наша ракета, значит, бац об землю, только брызги в разные стороны, никто не спасся.

– А ты?

– А я тогда еще не призвался.

– Слушай, надо было у тебя интервью взять. – Маруся инстинктивно потянулась за ручкой, но вспомнила, что я ее забрал и выразительно посмотрела на меня. Я демонстративно уткнулся в окно – как флиртовать, так с Кочкурой, а ручку – так у меня?