– Но мальчишки правильно сказали, что такого имени нет в святцах? Или они соврали?

Полковник Бестужев помолчал.

– В святцах его действительно нет. Потому что эти святцы были составлены бог знает когда. И были напичканы именами святых, про которых все уже давно забыли. Но только их именами и можно было называть детей! Наша церковь насмерть стояла, чтобы не позволить родителям назвать своих детей так, как им хочется. Многие специально прошения писали в духовную консисторию, чтобы получить разрешение вне заведенного порядка, но лишь единицам удавалось чего-то добиться.

– Но как же тогда… мне дали это имя? – Глаза Дианы расширились.

– Так назвать тебя хотела твоя мать. Она в молодости, еще когда училась в институте благородных девиц, сыграла роль Дианы в пьесе «Собака на сене» Лопе де Вега. Ей аплодировали, говорили, что у нее артистический дар… И она решила, что если родит девочку, то назовет ее Дианой. А если мальчика – Владимиром, в честь меня. – Он провел рукой по лицу, словно отгоняя черные воспоминания. – Но когда ты родилась и я попробовал дать тебе нареченное имя Диана, церковь тут же воспротивилась. Да так, что я прибежал домой и сказал жене, что надо срочно менять твое имя на какое-нибудь стандартное из православных святцев. На тот день, когда ты родилась, было три варианта имени…

Он вскочил на ноги, быстро заходил по крошечной комнате.

– Но твоя мать… она никогда не любила уступать. Особенно человеческой глупости. И тогда мы поехали в Грузию. В грузинских православных святцах есть специальное упоминание про сто тысяч мучеников, погибших за Грузию и претерпевших муки за грузинскую православную веру. И ты имеешь право назвать ребенка именем одного из этих ста тысяч мучеников. А поскольку ста тысяч имен, как ты понимаешь, никто не способен перечислить ни в какой книге – ни бумаги, ни полок для их хранения не хватит… На практике это означает, что в Грузии тебя могут назвать любым именем, сказав, что это – имя одного из ста тысяч мучеников, и его признает священник. В грузинском храме нам выдали метрику на имя Диана Бестужева, а поскольку Грузинская православная церковь официально является частью Русской православной церкви, в Петербурге не осталось ничего другого, как признать наречение имени Диана правильным.

Девочка сжала руки.

– Значит, я могу гордиться этим именем? Раз на нем настояла мама? А мальчишки – и вправду дураки?

– Мальчишки, конечно, дураки. А твоя мать… – На глаза Бестужева навернулись слезы. – Как же жалко, что ее нет с нами…

Годы пролетели незаметно. К 18 годам Диана Бестужева заметно вытянулась и почти сравнялась в росте с хорватскими девушками, которые в среднем были выше русских. У нее исчезла угловатость подростка, и она быстро превратилась в миловидную молодую девушку с гибкой талией. Лицо – в форме сердечка, а глаза – серо-стальные, будто хранящие цвет Северного моря, обрамлены густыми черными ресницами. Прелестный рот с блестящими белоснежными зубками и чуть розоватые щеки. От матери ей достались высокие скулы, а от отца – великолепная осанка и прямая спина, на которую тяжелыми волнами спадали ее густые каштановые волосы. Она была чрезвычайно сдержанна, очень далека от всякой экспансивности и по своей манере держаться напоминала скорее уроженку Норвегии или Швеции. За семь лет, проведенных в Загребе, она научилась бегло говорить на сербско-хорватском языке и выучила слова национального гимна Королевства Югославии. Этот гимн был очень сложным и состоял из трех частей – три его первых куплета были соответственно первыми куплетами гимнов трёх частей королевства, Сербии, Хорватии и Словении, а венчал все четвертый куплет на сербском, в котором Бога призывали хранить короля Петра и весь его род. Диана выучила также молитву «Отче наш» на сербско-хорватском и другие главные молитвы. Она сохранила привычку к чтению, усвоенную в детстве. Только теперь наряду с русскими она брала в библиотеке и книги на сербско-хорватском. И удивлялась, что книги ей всякий раз выдавали новые, практически не зачитанные. Судя по всему, жившие бок о бок с ней хорваты читали крайне мало. Ее любимыми произведениями были «Коралловая нить» и «Песни четырех архангелов» Владимира Назора и «Водоворот» и «Через тернии» Ульдерико Дональдини.