Энн не ответила. – Ну же, скажи мне, что я велик.

– Хорошо, ты велик.

– Вот это уже похоже на дело. – Джек подошел и еще раз поцеловал ее. – Мне так хорошо! Бокс – это настоящее искусство, нет, правда! Нужна сильная воля, чтобы быть великим художником, нужна сильная воля, чтобы быть великим боксером.

– Ладно, Джек.

– «Ладно, Джек» – это все, что ты можешь сказать? Патти бывала счастлива, когда я выигрывал. Мы оба бывали счастливы целую ночь. Неужели нельзя разделить со мной радость, если я что-то делаю хорошо? Черт, ты влюблена в меня или в этих неудачников, полудурков? По-моему, ты бы куда больше обрадовалась, приди я домой неудачником.

– Я хочу, чтобы ты выигрывал, Джек, просто ты придаешь слишком большое значение тому, что ты делаешь.

– Черт возьми, это моя работа, моя жизнь. Я горжусь тем, что я самый лучший. Это как полет, как полет в небесах и победа над солнцем.

– Что ты будешь делать, когда больше не сможешь драться?

– Черт возьми, у нас будет достаточно денег, чтобы делать все, что вздумается.

– Кроме того, быть может, чтобы ладить друг с другом.

– Может быть, я научусь читать «Космополитен», развивать интеллект.

– Да, кое-что развить не мешает.

– Ебал я тебя!

– Что?

– Ебал я тебя!

– Как раз этого ты давненько не делал.

– Может, кому-то и нравится ебать скулежных баб, а мне – нет.

– Надеюсь, Патти не скулила?

– Все бабы скулят, но ты – чемпионка.

– Тогда почему бы тебе не вернуться к Патти?

– Сейчас здесь ты. У меня хватает места только для одной шлюхи.

– Шлюхи?

– Шлюхи.

Энн встала, подошла к стенному шкафу, взяла свой чемодан и принялась укладывать вещи. Джек вышел на кухню и достал еще одну бутылку пива. Энн злилась и плакала. Джек сел со своим пивом и отпил добрый глоток. Ему было нужно виски, ему нужна была бутылка виски. И хорошая сигара.

– Остальное я могу забрать, когда тебя не будет дома.

– Не беспокойся. Я тебе все пришлю. Она остановилась в дверях.

– Ну что ж, кажется, все, – сказала она.

– Думаю, да, – ответил Джек.

Она закрыла дверь и ушла. Классическая процедура. Джек допил пиво и подошел к телефону. Набрал номер Патти. Она ответила.

– Патти?

– А, Джек, как дела?

– Сегодня я выиграл трудный бой – мнения разделились. Осталось только одолеть Парвинелли, а потом чемпиона.

– Ты побьешь их обоих, Джек. Я знаю, ты сможешь.

– Что ты сегодня делаешь, Патти?

– Уже час ночи, Джек. Ты что, выпил?

– Немного. Я праздную.

– А где Энн?

– Мы расстались. У меня может быть только одна женщина, Патти, ты это знаешь.

– Джек…

– Что?

– Я не одна.

– Не одна?

– С Тоби Йоргенсоном. Он в спальне…

– Очень жаль.

– Мне тоже, Джек, я любила тебя… может, и до сих пор люблю.

– Ах, черт, вы, женщины, так бросаетесь этим словом…

– Мне жаль, Джек.

– Все нормально.

Он повесил трубку. Потом подошел к стенному шкафу и взял пальто. Надел его, допил пиво, спустился на лифте к машине. Поехал прямо по Норманди со скоростью шестьдесят пять миль в час, остановился у винного магазина на Голливудском бульваре. Вылез из машины и вошел в магазин. Там он взял шестерку «Майклоба», пачку алказельцера. Потом, у прилавка, он попросил у продавца бутылку «Джека Дэниелса». Пока продавец считал деньги, подошел пьянчуга с двумя шестерными упаковками «Кура».

– Эй, старина, – сказал он Джеку, – ты, случаем, не боксер, не Джек Бакенвелд?

– Он самый, – ответил Джек.

– Старина, я видел сегодняшний бой. У тебя железная воля, Джек. Ты и вправду велик!

– Спасибо, старина, – сказал он пьянчуге, а потом взял свой кулек с покупками и пошел к машине.

Там он сел, свинтил с «Дэниелса» крышечку и сделал добрый глоток. Потом задним ходом выехал со стоянки, покатил по Голливудскому на запад, повернул налево на Норманди и тут заприметил нетвердо бредущую по улице хорошо сложенную девчонку. Он остановил машину, достал из пакета бутылку и показал ей.