Вечорек тем временем отозвал в сторону своего самого крепкого бойца и тихонько шепнул ему:

– Михась, это моя личная просьба. Постарайся приглядывать за Янкой в бою. Очень хочется ее сберечь.

– Понял, командир. Сделаю, не беспокойся, – Михась, несмотря на свою простоватость, успел, как и остальные ребята из боевки, заметить, что командир бросает на Янку неравнодушные взгляды и старается почаще проводить время в ее обществе. Роман был для него непререкаемым авторитетом, он почти боготворил своего командира и готов был в лепешку расшибиться, чтобы исполнить его просьбу.

Чувствуя приближение осени, а затем и зимы, когда укрываться в лесу будет значительно сложнее, вооруженные подпольные группы и просто бандиты заметно активизировались. Не раз и не два телефонный звонок заставлял Нину срываться из дома, на ходу проверяя оружие.

Но на этот раз звонили не с дельницы.

– Пани Речницка? – голос был смутно знакомый, и через несколько мгновений девушка догадалась. Секретарь. Тот самый, что торчал на пикнике за плечом леди Дианы.

– Да, это я. С кем имею честь?

– С вами хочет поговорить леди Гэйнер.

Стоит заметить, что «леди» в данном случае было лишь учтивым обращением, ибо муж леди Дианы был всего-навсего офицером Ордена Британской Империи, что не давало прав на рыцарство. Лишь в 1950 году он станет Рыцарем-Командором Королевского Викторианского Ордена, и тогда его жена сможет с полным правом носить наименование «леди» перед фамилией уже в качестве титула.

– Здравствуйте, панна Янина, – произнес гораздо более знакомый спокойный учтивый голос.

– Здравствуйте, леди Диана, – польстила собеседнице Нина, сочетая обращение «леди» с именем, на что имелось право только у дочерей титулованных родителей. – Очень рада вас слышать.

– Я так скучаю по вашему обществу, – голос дамы был по-прежнему ровным и спокойным.

«Врет ведь, зараза!» – подумала Нина, но затем ее мысли приняли несколько иное направление. – «А может, и не врет. Может, и вправду скучает. Не из-за моего отсутствия, конечно, но круг общения у нее, за некоторым исключением приемов или, скажем, посещения театров, очень узок. Одни и те же лица – можно и заскучать».

– Не могли бы мы встретиться сегодня у меня в резиденции? – продолжала жена британского посла.

Нина бросила взгляд на часы:

– Да, разумеется! В 16:00 вас устроит?

– О, благодарю, вы очень любезны. Я могу прислать за вами машину к 15:30, – похоже, инициатива в установлении более тесного знакомства переходила уже к леди Диане.

– Большое спасибо, не откажусь. Не могли бы вы записать адрес?..

Диана Гэйнер приняла девушку в своих личных апартаментах. Вышколенная прислуга моментально подала чай на две персоны, и потихоньку зажурчал разговор. Разумеется, польским языком леди владела еще довольно слабо. Хотя выяснилось, что Диана немного знает немецкий, который Нина урывками изучала в школе, это оказалось не слишком большим подспорьем.

Однако, как ни странно, именно языковые сложности способствовали несколько большей, чем это обычно допускается светским этикетом, открытости в их взаимном общении. Ведь не владея как следует языком, не сумеешь при его помощи выстраивать конструкции, в которых за светской учтивостью скрывается пустота и нежелание откровенности. При слабом владении языком не придашь своим фразам изысканную дипломатическую уклончивость. Самые простые фразы, выстроенные с весьма ограниченным словарным запасом, просто вынуждают собеседников раскрываться, хотя бы и помимо их желания.

Допив чай, леди Диана, испросив разрешения у своей новой приятельницы и, разумеется, получив его, закурила тонкую длинную сигарету, вставленную в длинный мундштук эбенового дерева. Нине пришлось предпринимать героические усилия, чтобы на ее лице не отобразилось то отвращение, которое она питает к табачному дыму…