– Папа, там немец.

– Какой немец, где? – Речницкий тоже говорил негромко, не меняя позы.

– Здесь, недалеко, был две минуты назад.

– Почему решила, что немец? – генерал говорил спокойно, по-прежнему тихим голосом.

– Высокая фуражка, кожаное пальто, витые погоны… – перечислила девочка.

– Витые? Майор, оберст-лейтенант?

– Я не очень-то разбираюсь… – виновато потупила глаза девочка.

– А надо! – назидательно вставил Якуб.

– …Мне показалось, что шнур на погонах двуцветный, – продолжала Нина. – Между золотистыми витками виднелся, вроде, более светлый.

– Двуцветный? А не врешь? – голос Речницкого, кажется, совсем не изменился, но дочка уже почувствовала в нем внутреннее напряжение. – Это же генерал! – и, помедлив несколько секунд, – Пошли!

Вскоре боевые товарищи дружно обсуждали неожиданную новость.

– Да ну, ерунда! Полтора года прошло, какой тут, к едрене фене, генерал?! – воскликнул Болеслав Кеневич, командующий Корпусом внутренней безопасности. – Ради девчачьих бредней охоту срывать!

– Не скажи… – протянул Речницкий. – Маловероятно, согласен, но проверить надо. Пустышку вытянем – не беда, ну, а как упустим?

– Якуб дело говорит! – поддержал его Ян Роткевич. – Поднимай своих жолнежей и будем прочесывать.

Через полтора часа на шоссе уже выпрыгивали из грузовиков и направлялись к лесу, на ходу разворачиваясь в цепь, солдатики в касках с белыми польскими орлами. А еще минут через двадцать в лесу грохнул выстрел, затем еще – и пошло-поехало. Лупили винтовки, застучали автоматные очереди, захлебывался длинными очередями пулемет, плеснули взрывы гранат…

– Папа, поймали генерала-то? – спросила Нина под вечер, когда уже укладывались спать в охотничьем домике.

– Спи! – Якуб потрепал дочку по голове. – Много будешь знать – скоро состаришься!

Вот он всегда так. Ну какой может быть секрет из этого немецкого генерала? Однако возмущаться или обижаться девочка не стала. Отец все же, наверное, лучше знает. Ну и ладно. Во всяком случае, теперь ясно, что ей ничего не привиделось и кто-то там точно был. И не зря она всех всполошила.

1946 год приближался к концу, и вместе с этим приближалось время выборов в Законодательный Сейм, назначенных на январь 1947 года. Нина вместе с товарищами по ZWM включилась в предвыборную агитацию за Демократический блок (список № 3).

За кулисами избирательной кампании шла напряженная борьба. Представители ППР (Польска партия роботнича) в правительстве при содействии советников из советских органов безопасности стремились обеспечить себе возможно более широкий контроль над избирательным процессом. Они старались добиться большинства или даже монополии в составе избирательных комиссий; подбирали сторонников из числа авторитетных местных жителей, которые должны были повлиять на своих земляков в день голосования; вербовали агентуру среди кандидатов в депутаты; целеустремленно вносили раскол в ряды оппозиционных партий и старались всячески их дискредитировать в глазах населения, не исключая и аресты оппозиционных политиков по обвинениям в антигосударственной деятельности.

Было бы чересчур наивно верить в то, что оппозиция действовала какими-то иными, более «демократическими» и «правовыми» методами. Не располагая такими большими административными возможностями, как ППР, ее политические оппоненты широко использовали методы «черной пропаганды», а также опирались на прямую поддержку весьма влиятельного в Польше католического духовенства. На руку противникам ППР работало и вооруженное подполье, проводившее акции распространения порочащих Демократический блок слухов и клеветы, терроризировавшее избирателей и кандидатов в депутаты, особенно в сельской местности. Собственно, традиции польского парламентаризма начиная с 1919 года, заложенные эндеками и пилсудчиками, вполне уживались с широким использованием подобных методов.