— Я идиот. Забыл документы на страховку. Пришлось возвращ... — он замолкает, замечая меня, прижатую к стенке в трусах и нависшего надо мной Демьяна.

Мда. Неловко как-то. Все же слышали крылатое выражение: "картина Репина. Приплыли"? Многие наверняка знают, что на ней изображены монахи, заплывшие на своей лодочке в женскую купальню к обнажённым барышням. И лишь единицам известно, что этот самый художник Репин никаким боком не связан с данным полотном.

На самом деле картина под названием: "Монахи. Не туда заехали" принадлежит кисти Льва Соловьёва, но из-за того, что оно много лет провисело в галерее рядом с другими работами Репина, а их стиль весьма похож, память и воображение решили поиграть в "куча-малу". Фраза же "Приплыли" приклеилась исключительно благодаря аналогии с репинским полотном "Не ждали". С ним уж точно многие знакомы.

К чему я всё это? Да ни к чему. Это я мысли пытаюсь отвлечь, пока топчусь на месте и сгораю от стыда. Зато мой подбородок перестают держать. Тоже плюс.

— Тома, иди в комнату, — просит брат. Просит спокойно, голоса не повышает, но я ведь росла с ним и прекрасно знаю, что уж лучше бы кричал. Типа поорёт, успокоится, а там и полегчает. Но если разговаривает вежливо, то всё... сушите вёсла. Так же вежливо тебя могут и прибить. Моим обидчикам во дворе всегда прилетало из тишины. Без долгих демагогий.

Прекрасно знакомая с этой чертой, послушно ныряю в гостиную, отгорождаясь дверью, но прижимаюсь к ней ухом и щекой так, чтобы не пропустить ни слова. Мальчики большие, сами как-нибудь разберутся. Лезть не хочу. А вот послушать святое дело

Несколько секунд царит тишина. Потом слабый шлепок, как если бы кто-то приложился спиной об препятствие.

— Это. Моя. Сестра.

Ух, понеслось.

— Да расслабься, братан. Вот ты вообще не так всё понял!

Смешно, но это действительно так.

— Так же как с Леськой?

Та-а-ак. Что за Леся?

— Эй, вот эту шмару давай не будем приплетать. Мы вроде давно всё по ней выяснили.

О, как.

— А на этот раз что? Моя сестра тоже сама на тебя полезла?

— Так, умерь гонор, окей? Не распыляйся.

— А тебя чтоб я близко больше не видел с Тамарой. Сорвался он вчера прогуляться! Теперь понятно, для чего.

Ой, Даня. Ерунду говоришь.

— Понятно, — слышу я спокойный голос Демьяна. — Сейчас бессмысленно разговаривать. Закончим, когда остынешь. Курицу не перевари. Больной ребёнок супа хочет, — снова наступает тишина, следом хлопок. Ушёл. Кто-то явно не любитель оправдываться.

Стою, не шелохнувшись. "Больной ребёнок" царапает не хуже, чем вчерашняя "малолетка". Даже больнее. Да. Для него я ребёнок. Ни разу не девушка. Хоть в трусах перед ним прыгай, хоть голышом. Обидно.

С ватной головой и лёгким ознобом натягиваю на себя шорты и выхожу к брату, ковыряющемуся у разделочной доски среди нарезанной тонкой соломкой морковки и лука. Даня слышит меня, но не оборачивается.

— Тебе следует перед ним извиниться, — прохожу на кухню, застывая позади.

— В самом деле?

— Ты правда всё не так понял. Я сама к нему выперлась в таком виде. Он лишь помог довезти продукты.

— Ну да. Оно и видно.

— Брось. Ты сам слышал, я для него ребёнок.

На меня хмуро оборачиваются.

— А ты бы хотела, чтоб было иначе?

— Ну... — теряюсь. Заметно теряюсь.

С одной стороны, такое равнодушие действительно уязвляет. С другой... у меня ведь нет видов на Игнатенко. Его типаж в принципе мне не импонирует. Да, красавчик, но красавчик закрытый, холодный и не понимающий шуток. А его интонации? Сразу папу вспоминаю с командорскими замашками, рядом с которым чувствуешь себя вечно виноватой.