Вот сейчас я умру, подумал он.

Парализующе долгое мгновение он смаковал леденящую истинность этой мысли. Сейчас он умрет. Он уже считал это фактом, был уверен в этом так, как никогда еще ни в чем не был уверен.

Его воображение рисовало Смерть, скользящую к нему над лунной равниной. Это была черная стена, бесформенная, в обе стороны простирающаяся в бесконечность. Она разрезала мир пополам. По эту сторону была жизнь, тепло, кратеры и цветы, мечты, роботы-шахтеры, мысли – все, что Гюнтер знал или мог представить. По ту сторону… Нечто? Ничто? Стена не давала ответа. Она была непроницаема, загадочна, абсолютна. И приближалась. Была уже так близко, что он мог дотянуться до нее рукой. Скоро она будет здесь. Он окажется за ней и все узнает.

Он вздрогнул, стряхнул оцепенение и одним прыжком оказался у кабины. Взобрался на крышу. Его транс-чип шипел, кряхтел и трещал. Гюнтер сорвал магнитные ремни, удерживавшие на крыше Зигфрида, схватил катушку с проводом и пульт управления и спрыгнул вниз.

Он неуверенно приземлился, упал на колени и закатился под прицеп. Топливные стержни полагалось перевозить в защитном контейнере, способном защитить их от любого внешнего излучения, независимо от его источника. Контейнер сможет защитить Гюнтера от солнца. Транс-чип сразу замолчал, и он почувствовал, как стиснутые челюсти начали разжиматься.

Безопасность.

Под прицепом было темно, и у него появилось время подумать. Даже если включить переработчик воздуха на полную мощность и отключить всю периферию скафандра, кислорода, чтобы переждать шторм, не хватит. Отлично. Значит, он должен-таки добраться до убежища. Ближе прочих – Вейскопф, всего в пятнадцати километрах. Там в сборочном блоке «П-5» есть убежище. Туда он и должен попасть.

Гюнтер нащупал в темноте стальные подпорки и прикрепился к днищу прицепа с помощью магнитных ремней Зигфрида. Это далось нелегко: скафандр стеснял движения, – но в итоге Гюнтер повис на ремнях лицом вниз. Затем коснулся клавиш управления, и Зигфрид ожил.

Двадцать томительных минут ушли на то, чтобы аккуратно спустить Зигфрида с крыши. Кабина не была рассчитана на столь громоздкого водителя. Чтобы забраться внутрь, ему пришлось сначала отрезать дверь, а затем вырвать сиденье. Бросив и то, и другое у дороги, Гюнтер впихнул Зигфрида в кабину. Бедный робот согнулся пополам, переконфигурировался, снова переконфигурировался и наконец поместился внутри. Осторожными движениями Зигфрид взялся за управление и включил первую скорость.

Вздрогнув, грузовик тронулся с места.

Это была адская поездка. Грузовик, и сам по себе медлительный, полз по дороге как чугунная чушка. Оптика скрюченного Зигфрида была нацелена на контрольную панель, и ее невозможно было направить на дорогу, не отрывая рук робота от управления. Чтобы посмотреть вперед, требовалось сначала остановить грузовик.

Поэтому Гюнтер ориентировался, глядя на проплывающую под ним дорогу, стараясь придерживаться старых следов колес. Сбившись со следа, он выруливал на него снова, виляя от одного края дороги к другому.

Дорога проплывала под Гюнтером с опасной монотонностью. Его трясло и качало в импровизированном гамаке. Вскоре заныла шея от необходимости выгибать ее, чтобы следить за ослепительно яркой дорогой, исчезавшей в тени под передней осью, а глаза болели от мельтешащего однообразия того, что видели.

Колеса грузовика вздымали пыль, мелкие частицы которой несли достаточный статический заряд, чтобы оседать на скафандре. Периодически Гюнтер пытался стереть серую пленку со шлема, размазывая ее длинными тонкими полосами.