– Ты видишь это? Видишь этот свет? Этот воздух? Он становится желтым, когда осень. Помнишь, ты мне рассказывал? Помнишь?

И он увидел. Ярко и отчетливо.

Это был один из тех теплых ветреных осенних дней, когда деревья вдруг разом решаются отпустить своих детей в головокружительный полет. Птицы застывают в воздухе, раскрыв крылья, и поток держит их, словно в невесомости. Какая-то турбулентность подхватывает желтые листья и поднимает их вверх, к облакам. Закручивает и отпускает. Тогда полное ощущение, что листва, на фоне свинцового с фиолетовым, осыпается с неба. И появляется желтый свет.

Теплое мягкое свечение, как от солнечных лучей. Свет преломляется сквозь желтые листья, и везде присутствует это мягкое свечение. Словно тепло становится изнутри. И это изумительное чувство желтого, золотого света вокруг. Улетая от родителей-деревьев, листья обнажают что-то самое важное и сокровенное. Ты смотришь, и будто тебе открывается какое-то таинство, богатство.

Искра все время спрашивала: – Ты видишь это? Ты видишь этот желтый свет? – И он увидел. Он увидел себя, такого мощного внутри, стоящего посреди облетевших листьев-масок. Все, что он сбросил с себя, было просто листвой, которая скрывала самое сокровенное. Его суть. Его самого. Живого. Яркого. Сильного. Со всеми сломанными ветвями, мощными корнями и кроной, уходящей в самое небо.

Он вдруг ощутил себя не просто живым, а полным жизни. Будто в него вошел сейчас этот золотой, желтый свет и он стал обнаженным, без прикрытия листвы, но по настоящему живым. Ему открылось что-то настоящее. Пусть он никто. И не знает, что он из себя представляет. Пусть он пуст, но он может чувствовать и пропускать через себя это чудесное свечение листвы и неба.

И тогда стали появляться другие картинки. Он кожей ощущал сейчас все. Как он стал старыми скалами и маленьким камушком на дороге, как он прорастал травой, был землей и небом. Звездами. Солнцем. Змеей и кошкой, спящей в одеяле. Океанами и материками. И самим загадочным лабиринтом в Кротовой норе он тоже стал. И Кротовой норой. Он был сейчас всем. Будто образовавшаяся пустота позволила ему вместить в себя все. Он видел выход. Надо просто позволить себе уйти! Моя нора – мои правила. Прошептал он в пустоту. Стало легко. Он будто понял все в один момент. Простота решения заставила его смеяться.

Искра шагала за девочкой. Солнце сияло и слепило. Искре казалось, что так они шли уже несколько дней без сна и отдыха. Странно, но сил было много. Не хотелось ни есть, ни пить. И даже холод отступил. Каждый раз перед ними открывался новый пейзаж, красивее прежнего. Причудливые фигуры изо льда искрились на солнце. Это было не просто красиво, но красиво до замирания в сердце.

Они шли молча. Иногда девочка останавливалась и совершала какие-то движения, похожие на странный танец без музыки. Она это называла динамической молитвой. По ее словам выходило, что это помогает поддерживать внутренний огонь и ты не мерзнешь даже в самый лютый мороз.

– Может, ты все же развяжешь меня? У меня руки онемели от веревки. – Искра приостановилась.

Сейчас они шли по скользкому льду, припорошенному снегом. С одной стороны, легче, чем через сугробы, а с другой – ноги скользили и со связанными руками было сложно держать равновесие.

– Если я тебя развяжу, ты сбежишь, – девочка серьезно посмотрела из-под платка. – А мне надо получить награду.

– Тут же некуда бежать. Я иду с тобой, потому что сама хочу найти людей. – Искру откровенно бесила эта ситуация.

– Я этого не знаю. Бабушка говорит, что верить чужакам нельзя.