– Зачем головой? Просто тяни и снимай, – Яя потянула себя за подбородок, как будто снимая паутину, и оторвала кусочек кожи.

Ястреб застыл в ужасе. Он думал о том, что все это похоже на какой-то абсурдный фильм. Однажды он смотрел такой по телевизору. Там не было никакого сюжета, герои были более чем странными и говорили невпопад, а еще время от времени появлялся клоун и танцевал. Фантазии накручивались на фантазии, картинки и герои сменяли друг друга, не было возможности проследить логику сюжета. Логики не было. Сюжета тоже. Ястреб тогда так и не понял, что это был за фильм, и вот сейчас было полное ощущение, что автор побывал тут, в Кротовой норе.

– Я точно так не смогу. Это же больно.

– А ты попробуй. Тут же все по-другому. Совсем не так, как ты привык. И уж точно совсем не так, как там.

– Хочешь сказать, что это не больно? Отрывать кожу?

– Ну, как тебе сказать. Больно, конечно. Но не так, как ты думаешь. Эта боль не от того, что отрываешь ткани. Это больно только тут, – и она похлопала себя кулачком в области сердца. Но ты станешь легче. Легким. Таким легким, что найдешь выход.

Ястреб недоверчиво потянул себя за подбородок, как показывала Яя, и с удивлением обнаружил, что кожа очень легко тянется и отрывается. Нет ни крови, ни боли. Кажется, будто снимаешь с себя липкое желе.

– А почему мне не больно тут? – Ястреб похлопал себя по сердцу, подражая Яя. – Я делаю что-то не так?

Яя засмеялась.

– Ты торопишься. Подожди. Слой за слоем. И каждый следующий все больнее. Ты почувствуешь. Поймешь, когда дойдешь до самых главных. Просто делай. Не думай.

Ястреб стал снимать. Стягивал с себя липкую жижу слой за слоем. Ничего не происходило. Было даже смешно.

Время шло. Рядом с ним уже образовалась кучка липкой субстанции. «Что я делаю? – думал Ястреб. – Слушаю советы какого-то странного существа, которое называет себя учителем и даже толком не знает, что надо делать». Стали кружить рядом и подступать все ближе разные образы и воспоминания. Кто я? Куда я иду? Что я делаю? Ответа не было. Чем я лучше Яя, который меняет образы.

Ястреб думал, что он тоже так же меняет образы. С родителями он один, на работе совсем другой, с друзьями третий, с братом совсем другой. И нигде нет его, цельного и собранного, чтобы сказать: вот это точно я. Ястреб думал о том, что ведь даже не знает толком, что он любит, чего он хочет и какой он.

Только сейчас он осознал, что не знает себя совсем. Есть какие-то образцы, шаблоны, которые он как бы надевал на себя сообразно обстоятельствам. Где-то он поступал как отец, где-то как герой понравившегося фильма, где-то, как еще кто-то. Но где он сам? Все эти роли – сын, одноклассник, друг, коллега, брат, мужчина. Все это сейчас виделось ему как сухие схемы, функции человека, но не сам человек.

Заглядываешь за фасад, а там пусто. Ничего. Страх стучал в висках. Получается, что год за годом все эти схемы, функции, шаблоны жили за него. А как же он сам? Кто он и зачем он?

Ястреб нырнул в пустоту. В ту пустоту, что хранилась за фасадом. Черную пустоту безвременья. Туда, за мысли. Страх, как паук, заползал в каждую клетку его тела. Если отбросить все роли, получалось, что внутри ничего нет. Получалось, что он не существует вовсе. Как будто он стоял сейчас на краю обрыва и был готов отдать себя в объятия бездны. Исчезнуть. Отколовшиеся когда-то кусочки души. Они могут соединиться сейчас во что-то цельное или полностью исчезнуть.

Кануть в небытие. Пусть эта пустота поглотит его полностью. Пусть не останется ничего, раз все равно ничего нет. В тот же момент что-то изменилось. Может, это была галлюцинация или видение. Он на секунду увидел Искру. Словно маяк в непроглядной тьме. Словно ниточка, за которую еще можно было держаться. Он увидел, как Искра взяла его за руку.