С боевым (афганским) опытом, правда, среди них был только замполит, старший лейтенант Сергей Антонов. Сам капитан Коломийцев, хоть и числился отличником боевой и политической подготовки, молодым да ранним, перспективным кадром, кровь живому врагу сегодня должен был пускать впервые, и оттого немного нервничал. Замполит, напротив, был спокоен как удав. Наверное, именно в силу своего боевого опыта, а еще благодаря тому, что все свои слова он подтверждал личным примером, старший лейтенант Антонов действительно имел право объяснять личному составу роты, ради чего им жить и за что умирать. Обров замполит разведроты воспринял как нечто настолько мерзкое и ужасное, вроде помеси людей и гиен, чему и существовать-то на белом свете не стоило, поэтому со всей серьезностью отнесся к поставленной Серегиным задаче остановить вторжение и обезвредить аварскую орду. А как будет проведено это обезвреживание, старшего лейтенанта Антонова волновало мало. Начальство умное, оно чего-нибудь изобретет, чтобы и руки остались чистыми, и угроза из этого мира тоже исчезла.

И вот, незадолго до полуночи, когда зашла луна, на степь и притихшую стоянку работорговцев опустилась египетская тьма безлунной августовской ночи с бездонной россыпью звезд. Готовясь к операции, старший лейтенант Антонов взял к себе в подручные двух «диких» амазонок Мелиссу и Фотину, которые и так смотрели ему в рот. Расстриженная жрица Храма Зверей Фаина нашептала на всех троих заклятье от собак, после чего старший лейтенант с этой «разведгруппой» уполз проверить, насколько хорошо аварский молодняк несет на часах службу. При себе старший лейтенант имел только нож и автомат АКС-74 с НСПУ, а амазонки и бывшая жрица – по ножу и короткому мечу.

То ли аварский молодняк действительно нес службу из рук вон плохо, то ли смотрели часовые в основном за тем, чтобы не развязался и не удрал полон, но примерно минут сорок спустя старший лейтенант и его подручные благополучно вернулись в расположение основной части разведывательного батальона, притащив с собой спеленутого как младенец пленного. Пленный оказался тюркоязычным, и после нескольких вопросов, заданных старшим сержантом Джурабаевым для доходчивости поочередно на казахском и узбекском языках, тут же начал каяться и колоться, каяться и колоться.

– Дух, – сплюнув, сказал старший лейтенант Антонов, – он и в Африке дух.

В принципе, ничего нового пленный рассказать не мог, только уточнил некоторые нюансы расстановки постов. Дежурили на часах авары десятками, при этом внимание и в самом деле уделялась пленным, а не окружающей степи, в которой по ночам бродят злые ведьмы-алмасты и мужчины-упыри, которые пьют кровь и сосут костный мозг у бедных заплутавших в ночи авар, но их, мол, можно отпугнуть амулетами и огнем ярко пылающего в ночи костра.

Рассказывая это, молодой обрин испуганно косил то на Коломийцева, то на Антонова, то на Джурабаева, а потом переводил взгляд на толпящихся чуть поодаль и тихо переговаривающихся амазонок, которые виделись ему темными силуэтами на фоне звездного неба. Наверное, он принял их за ночных упырей и ведьм-алмасты, которые прямо сейчас начнут пить его кровь и сосать костный мозг. Разумеется, никто ничего подобного делать не собирался, но с жизнью обрину расстаться все равно пришлось, пусть и не так экзотически. Просто одна из амазонок перерезала обрину горло, отпустив черную душу прямо в ад.

Дальнейшее было делом техники. Спешенные амазонки и разведчики окружили лагерь, ориентируясь на свет костров и подсказки оснащенных ночными биноклями командиров, из своих убежищ в балках выбрались и обе БРМ-К, на самом малом ходу занявшие позиции на вершинах двух ближайших к лагерю холмов, чтобы при необходимости своими фарами сразу осветить всю его территорию. Все было готово к спектаклю. Капитан Коломийцев поднял вверх сигнальный пистолет и выпустил в звездное небо осветительную ракету.