Неласковы были славянские боги к своим детям в последние дни. Многие пали в бою, были убиты мечами и стрелами или просто замучены торжествующим врагом; и теперь их тела, лишенные правильного огненного погребения, валяются по степи на поживу диким зверям. Тут пока только пленники только с левобережных поселений. Обры ходили по их землям как хотели и где хотели, и полонили и убивали всех, кто не успел убежать, спасая свой живот. Немногочисленные княжьи порубежные заставы – вроде той, на которой был захвачен Добрыня – не могли сдержать натиска орды степняков и сами пали их первой жертвой. Немногих воинов аварам удалось взять живыми, как Добрыню, еще меньшее их число после боя смогло ускользнуть, чтобы доложить о случившемся князу Идару.

Нападение на земли антов было внезапным, неспровоцированным и вероломным. Ведь прежние соседи антов по этой степи, болгары-кутуруры, составляли с антами неразрывную земледельческо-кочевую целостность – это когда одни пашут землю в ручных долинах, а другие пасут скот в водораздельных степях. И те, и другие – булгарская конница и пехота антов – в челнах-однодревках вместе ходили в походы на Византию, пощипать константинопольские пределы. Часть антов вела полукочевой образ жизни, а часть булгар пробовала оседать на земле, заводя огороды и заготавливая скоту корма на зиму. Да не все и не всегда было так безоблачно, бывали и недоразумения. То молодые удальцы украдут зрелую девицу, то скот с выпаса угонят, а то и сойдутся где-нибудь в сухой балочке выяснить, кто из них самый-самый. Причем удальцы были с обеих сторон – и воровать девиц, и угонять скот они могли друг у друга взаимно. Для того и нужны были порубежники вроде Добрыни, чтобы вместе с людьми хана Забергана предотвратить момент, когда молодецкая удаль юных может перейти в кровавую вражду между народами.

Но теперь, с аварами, коленкор был совсем другой – вместо беспокойных соседей в степи завелись алчные хищники, но родовые веча в своем большинстве так и не дали князю Идару своего согласия на значительное увеличение числа воев. Очевидно, большинство родовых старейшин решили, что эта беда коснется только южной и восточной окраин земель антов, и совершенно не затронет земли их родов. Придет время, и они пожалеют об этом своем решении, но тогда уже будет поздно.

Почти никто в караване не уловил тот момент, когда вечер для авар перестал быть томным. Быть может, только что-то успели почуять внезапно поднявшие голову псы, которые до того, высунув от жары языки, плелись рядом с конными охранниками. Но никто не обратил внимания на встревоженных собак. Даже старый караван-баши Кучук бий, не перестал завывать себе под нос заунывную, как сама степь, песню без начала и конца, смешивающуюся с пением птиц в небесной вышине и стрекотом кузнечиков в сухой траве. А чего ему бояться на землях, хозяев которых, болгар-кутугуров, великий каган Баян уже примучил и которые (последние трусы) пальцем не посмеют пошевелить против победоносных обров.

Но даже если бы кто-то и поднял тревогу, то ничего бы это уже не изменило. Караван, включавший в себя самого караван-баши, три сотни охраны из юнцов и пять с лишним тысячи полоняников и полонянок в возрасте от пяти до двадцати пяти лет, был уже безнадежно обречен. Впрочем, мнения полона по этому вопросу никто не спрашивал, а обрам, когда все закончится, будет уже все равно, ибо в живых их никто оставлять не собирается.

Как раз именно здесь, на этом ответственном участке (ибо отбитие полона составной частью входило в ХПС (Хитрый План капитана Серегина)) командовать засадой был назначен командир свежесформированного разведбата капитан Коломийцев со своей сводной батальонной группой специального назначения. Степь была пустынна, ибо всех болгар-кутугуров каган Баян вместе с кочевьями оттянул значительно севернее, для нападения на славянские земли. Торговые пути из степей в Крым тоже были хорошо известны, как и колодцы, специально вырытые на тех местах, где караван мог остановиться на ночлег. Дальнейшее было делом техники. К тому моменту стало известно, что каган авар отправил в Крым с левого берега три таких каравана с полоном, и во много раз больше их должно было стать после того, как авары переправятся на правый берег. Впрочем, тогда византийские работорговцы смогут заниматься своим делом прямо на том же острове Хортица.